Удар, штык прошивает камуфляж, как тряпку (где этот горе-воин потерял бронежилет и почему свой капрал или сержант раньше его не убил?), очкарик шамкает ртом, в котором зубы как на подбор: белоснежные, без малейшего признака налёта. Бью ему в живот, пехотинец оседает на пятую точку и сразу же взрывается бесформенной кляксой. Вот уж приплющило так приплющило.
Почти над самым ухом ещё один душераздирающий вопль: это маркитант пластает своего противника. У меня снова тёплая струйка на щеке, не сомневаюсь, что это моя кровь. Ещё чуть-чуть, и мы, наверное, оглохнем.
Кио вошёл в раж, он с такой силой размахивает М-16, будто Илья Муромец палицей, и каждый замах валит сразу несколько пехотинцев. Не ожидал, что вражеская автоматическая винтовка может оказаться такой крепкой. Хотя не удивлюсь, если всё дело в том, что она пробыла в Поле Смерти.
Но мертвецов не становится меньше, всё же в роте человек сто, если не больше, я понятия не имею, какое в войсках НАТО было штатное расписание, к тому же оно могло отличаться в зависимости от страны-участника.
Эти, вероятно, американцы, вон у ближайшего на груди виднеется футболка с надписью «Господь, да хранит Америку!», ну и эмблемы с полосатыми флажками не у всех ещё превратились в нечто непотребное.
Собственно, мне всё равно, кого плющит теперь уже моя М-16: американцы это, французы или немцы из бундесвера. Когда-то они пришли на мою землю, вторглись сюда своим грязным сапогом. Мои геройские предки дали им отпор, что же, пришла пора показать, что и потомки не лыком шиты.
Возле маркитанта расплывается новая клякса, эдак он скоро обгонит меня. Я бью прикладом в челюсть дородному чуваку с тройным подбородком. Они явно жрали из одного корыта с той толстухой. Натовец оказывается на удивление стойким, хоть приклад вынес ему полчелюсти, гаврику хоть бы хны, даже глазом не повёл. Я толкаю его плечом, стокилограммовая туша из жира прилипает к матушке-земле, где её ждёт строгий и справедливый финал, а мне в барабанную перепонку будто втыкают шило.
Я тоже начинаю вопить от боли и впадаю в неистовство. От невыносимой муки хочется лезть на стенку, но в отсутствие её вымещаю эмоции на мертвяках. М-16 проверяет черепушки солдат на прочность, и пока что успех на моей стороне.
У зомби нет единого командования, никто ими не руководит, они безмозглы и тычутся, мешая друг другу. Некоторые умудряются ещё и пасть сами и свалить своего товарища, облегчая наши труды. Но их по-прежнему много, слишком много.
Кио идёт, как косарь на покосе, только пыль столбом. Кажется мне или нет, но он не выглядит уставшим. Кажется, только разогрелся и теперь получает удовольствие от процесса. Если бы не действие невидимой силы, которая подобно прессу плющит упавшие тела мертвецов, вокруг него давно бы образовались целые штабеля, а киборгу всё нипочём!
Да и я начинаю получать неизвестную подпитку. Перестаёт болеть ухо, я всё меньше реагирую на крики зомби, мышцы наливаются силой. Не иначе Поле Смерти действует и на нас, причём пока что благотворно.
Сержант впереди, словно паровозик, прокладывает путь, я защищаю фланги, а маркитант тыл. Наше трио работает словно единый хорошо слаженный механизм. Ещё немного, где-то шагов через сто, виднеется участок территории, свободный от Полей Смерти и полчищ зомби, но туда ещё надо попасть. И это не так просто.
Мертвецы уже догадываются, что могут нас упустить. Они удваивают усилия, в их атаках появляются проблески разума. Убивать их уже не так просто, как было вначале. А может, мы пока что расправлялись с не самыми боеспособными особями из павшего отряда, и теперь приходится иметь дело с более элитным подразделением.
Версия кажется вполне правдоподобной. Теперь вокруг нас мелькают не толстяки и задроты, а поджарые ребята средних лет с накачанными фигурами. Большинство из них темнокожие. Мы пропускаем первые удары, у меня уже есть несколько чувствительных уколов от штык-ножей. К счастью, это не российские знаменитые трёхгранные штыки, а то бы нам пришлось совсем хреново. Тем не менее, раны есть раны, через какое-то время подпитка от Поля Смерти уже перестаёт компенсировать ущерб от них, мы слабеем, даже киборг выдыхается. Оказывается, есть пределы и у его железного организма.
– Ребята, не сдавайтесь, – просит он. – А то крышка! Ещё немного осталось, совсем чуть…
Последние несколько метров даются нелегко, мы ввязываемся в ожесточённый бой. Мертвецы не хотят отпускать нас, они уже начинают менять тактику – не тупо дырявят штыками, а пытаются схватить за руки, ноги, повалить. Если им удастся опрокинуть хоть одного из нас – всё! Остальным уже не пробиться!
Кио идёт на таран, с разбегу прошибает кажущуюся сплошной стену зомби, мы устремляемся за ним. Три метра… Два… Один… Всё, мы вырвались из цепких объятий Полей Смерти.
С десяток мертвецов бросаются на нас, по инерции они пару шагов и внезапно оседают пыльными мешками, из них будто выбили дух.
– Всё, – шепчет маркитант. – Отвоевались ребята. За пределами Поля Смерти мороки не живут.
Он ожесточённо скребёт затылок.
– Зараза! Знал бы, во что липну, – ни за какие коврижки бы не поехал в ваш долбанный Комплекс и уж тем более не ввязался бы в это приключение с тобой, Нечай!
– Что-то ты рано начал сожалеть об этом, – говорю я.
– Ха! – усмехается он. – Да я каждый час уже об этом жалею. Только сказал в первый раз.