ни автоматические, ни индивидуальные средства защиты. К счастью, теперь она выветрилась, и нам уже ничто не угрожает. Накопители энергии ещё не разрядились, про перешли в сверхэкономный режим. Я сумел разобраться в системе управления и настроил её под себя. В итоге получилась неплохая персональная нычка на самый крайний случай, – пояснил киборг. – Я рассчитывал пересидеть тут, если меня раскроют и пожелают уничтожить. Как видите, пригодилось.
– Твои способности к хомячеству восхищают, – покачал головой маркитант. – А ты точно в прошлом был сержантом, а не прапорщиком?
Киборг неопределённо хмыкнул. Он нашёл потайную кнопку и надавил на неё. Невидимый встроенный в стену динамик прохрипел:
– Прошу назвать кодовое слово.
От неожиданности я чуть не подпрыгнул. Внезапно заговорившая стена задела и без того встревоженные нервы.
– Люба, – ровным тоном произнёс киборг.
– Провожу анализ. Голосовые модуляции и кодовое слово совпадают на сто процентов. Доступ разрешён, – сообщил динамик после короткого молчания.
Сбоку от киборга что-то зашипело, очевидно, заработали сервомоторы, участок стены сдвинулся с места, отъехав вправо и открыв перед нами широкий проход. Почти сразу в проёме зажглись лампы холодного дневного света.
– Милости прошу к нашему шалашу, – сделал широкий приглашающий жест Сержант.
Я никогда прежде не бывал в секретных армейских бункерах и, когда оказался внутри, с интересом стал осматриваться. Это была комнатушка где-то пять на пять метров с голыми бетонными стенами и не менее голым бетонным полом. В ней царило страшное запустение. Пыль покрывала всё в несколько слоёв. Я не сдержался и чихнул. В воздух взвилось облачко пыли, а нос припорошило.
– Некогда было убраться, – почему-то виновато сказал киборг.
– Не страшно. Мы, мужики, к свинарнику привычны, – сказал маркитант. – Нам допрежь тоже попадались всякие бункера, но тебе досталась целка – её явно прежде не трогали.
Почти половину одной из стен занимали мониторы с выпуклым экраном. Я смахнул рукой пыль с одного из них: он оказался треснутым.
– Похоже, в него стреляли зачем-то, – произнёс маркитант.
Напротив мониторов расположились два металлических кресла, они тоже все были в пыли. Я смахнул пыль с ближайшего и сел в него. Оно вращалось, и я крутанулся на триста шестьдесят градусов.
Спинка у кресла была жёсткой и холодной.
– Аскетично, – протянул маркитант. – Суровая армейская классика.
– А ты что тут – царскую опочивальню ожидал увидеть? – усмехнулся я. – Так вон она, располагайся.
Я махнул в угол. В нём пристроились широкие топчаны для отдыхающей смены, обтянутые растрескавшейся искусственной кожей.
– Здесь был центр управления стрелковым комплексом, – сказал киборг и, предвосхищая наши жадные вопросы, добавил: – Я проверял, боеприпас полностью исчерпался. Пулемёты больше не стреляют.
– И что, никаких ништяков? – недоверчиво уставился на него маркитант.
– Увы. Оружия и продовольственных запасов тут нет. Операторы успели забрать всё с собой, прежде чем эвакуировались. Нашёл, правда, аптечку, она наполовину разукомплектована, но может пригодиться.
Я посмотрел на маркитанта. Мороки успели продырявить и его.
– Сейчас залатаем, – успокоил кио, уловивший мой взгляд. – Да и тебе, Нечай, медпомощь не помешает.
– А ты как?
– Ерунда. Лёгкие царапины, – отмахнулся он.
Киборг сноровисто обработал наши раны, сначала продезинфицировав, а потом прыснув на них каким-то гелем из распылителя.
– Что это такое? – заинтересовался я.
– Композитный полимер, используемый в медицинских целях. Предохраняет рану от попадания сторонней инфекции и способствует её затягиванию, – заученно пробубнил киборг.
– Слушай, – заговорил я, – ты, когда кодовое слово произносил, имя назвал женское – Люба.
– И что с того, – с неожиданной тоской произнёс Сержант.
– Оно тоже… как-то связано с твоим прошлым? – спросил я, понимая, что теперь сам копаюсь в чужих личных ранах.
Но было уже поздно.
Киборг застыл. Я уже испугался, что каким-то образом устроил ему короткое замыкание или что-то в этом духе и вывел кио из строя, но тут Сержант заговорил:
– Я не знаю. Это осколки моего прошлого… Их слишком мало, чтобы я мог сделать выводы. Может, это была моя жена, может, девушка, может, дочь… Я не помню. Твёрдо уверен лишь в одном, что когда-то я очень любил её. Эта любовь оказалась так сильна, что в Башне Мозга так и не смогли стереть её до
