Конечно, я знала об этом – поэтому все и затеяла. Но услышать вот так… Как это тяжело!
– Джон Тэйлор! Как представитель семиугольника вы имеете право высказать доводы в защиту креадора, если считаете, что таковые могут существовать. Тогда ваш голос будет засчитан в пользу обвиняемого. Вы также можете задавать вопросы.
Я уже пришла в себя и вновь взглянула на Джона. Он выглядел озадаченным.
– Насколько я знаю, Мир-на-краю – процесс необратимый, – посерьезнел он.
– Разумеется, – усмехнулся Средний творец.
– Кем населен мир?
– Людьми.
– Это значит, что все эти люди погибнут из-за ошибки или невнимательности креадора? Но тогда…
Джон вздохнул и на мгновение опустил голову. Когда он вновь поднял ее – на меня уже не смотрел.
– Мне кажется несправедливым оправдывать мага, чьи поступки вольно или невольно привели к гибели стольких людей. Ведь их жизни полностью зависели от него одного. Он их создал. Значит, обязан был предотвратить…
Я кусала губы, понимая убийственную логику его доводов. Как здесь поспоришь? Никак. Даже если виноват не Даймонд, легко можно возразить, что просмотрел, не сберег, поздно вызвал контролера. Ведь он хозяин мира и отвечает за все сам.
– У вас есть еще вопросы, Джон Тэйлор?
– Нет, справедливейшие.
– Итак, ваше решение?
– Я против помилования. Если бы я допустил такое в своем мире – не простил бы себе никогда.
Я смотрела в лицо Джону и чувствовала, как слезы бегут по щекам. Даже не слышала, как творец говорит:
– Принимая во внимание, что мир Джона Тэйлора населен не людьми, его аргументы тем более весомы. Ваш голос «против» засчитан.
После этого экран с Джоном погас. А на его месте высветилось табло с двумя фамилиями – моей, напротив которой стояло за, и его, строчку с которой дополняло против. Два голоса. Два мнения. А впереди еще… сколько?
– Бренна Рейлис! На сегодня заседание окончено. Завтра встретимся пораньше. Возможно, связь будет около шести вечера, будьте готовы.
Экран погас. Я машинально задула остаток свечи. Вот так вот все быстро – раз, и обвинили человека. Зря красилась. И стихии не помогли мне.
Пока только один креадор, но что, если подобным образом поступят все? Виновен, потому что допустил гибель людей.
«А ты разве не так рассуждала бы, Бренна? – проснулся давно позабытый внутренний голос. За последние шесть лет он нечасто беспокоил меня – контролеру не до внутренних голосов. – Разве не вынесла бы ты обвинительный вердикт, если бы на месте обвиняемого был не Даймонд? Разве тебе не жалко людей? Разве не мы в ответе за них? А если все будут сначала создавать, а потом губить? Благо, за это даже не положено достойного наказания».
Я медленно побрела вниз по лестнице.
Мне жалко людей. Очень жалко. Так, что скручивает внутренности.
Но Даймонд…
Я остановилась и расплакалась.
– Сеньора Бренна!
Оттавио возник, как всегда, бесшумно.
– Прошу вас, пойдемте вниз. Вас ждет ваша чашка с какао.
Я оперлась на его руку, и мы спустились. Да, ужин ждет меня. А еще – ждет Даймонд.
А что я ему скажу?
Пока я пила – вернее, впихивала в себя какао, чтоб были силы, и отирала с лица слезы, Оттавио суетился вокруг, подкладывая на тарелку печенье и отгоняя любопытную горничную, которая так и норовила задать какой-то вопрос.
– Сеньора, – сказал он наконец. – У меня есть чудесная нюхательная соль.
– Неумолимая, Оттавио, – произнесла я, глядя в никуда. – Неумолимая! Давай свою соль.
Гадость, которую он заставил меня нюхнуть, привела в чувство моментально. Пожалуй, я даже готова пойти к Даймонду, ведь мне необходимо спросить его кое о чем. Но вот сообщать ли ему о ходе событий? Он же со вчерашнего дня в неведении. Если только…
– Оттавио?
– Да, Неумолимая?
– Ты говорил хозяину про суд?
– Нет, сеньора Бренна, – вздохнул он. – Мне очень хотелось рассказать, но я не посмел.
– Ну вот и славно, – заключила я, поднимаясь. – Я расскажу сама. Который час?
