– Спасибо. Вы не помните, что именно делал господин Набтаб?
– Играл, – подпускаю в голос сарказма, который австралиец (да, пожалуй, с Австралией он у меня больше ассоциируется, чем с Ирландией) невозмутимо игнорирует.
– Да, конечно, я понимаю. Но что-то еще? Может быть, общался с другими клиентами? Сидел в баре? Флиртовал с официантками?
– Мм… ну, я за ним специально не следил. В баре он точно не сидел, потому что там сидел я, книги проверял. А остальное – не знаю.
– То есть вы точно помните, когда он посетил ваше заведение? Раз помните, что проверяли книги в баре; так?
Черт. Длинный мой язык. Знаю же, что надо ограничиваться односложными ответами, так какого хрена…
– Сейчас вспомнил, когда мы стали обсуждать.
Полицейский опять улыбнулся. Заколебал он уже лыбиться, честно говоря. Как-то мне его португальский напарник стал больше импонировать. Сидит себе надувшись как мышь на крупу, милое дело.
– Понятно… Может быть, еще что-то вспомнили?
– Нет.
– Вы уверены? Попробуйте припомнить получше, это важно.
– Увы.
– Жаль, жаль… Скажите, у вас же установлена в заведении система видеонаблюдения?
– Да.
– Нельзя ли нам ознакомиться с записями камер за прошлый четверг? Это может существенно продвинуть наше расследование.
– Расследование чего именно?
Австралиец виновато развел руками и снова улыбнулся.
– К сожалению, это тайна следствия. Но уверяю вас, к вам это не имеет ни малейшего отношения, нас интересует только господин Набтаб. Так как бы нам ознакомиться с записями?
С мстительной радостью в душе принимаю сокрушенный вид и развожу руками в ответ:
– К сожалению, это было бы с моей стороны грубейшим нарушением приватности гостей моего заведения. Увы, но не могу вам помочь.
– Я понимаю, но нас-то ваши гости не интересуют. Нам бы только увидеть, чем занимался Набтаб. Кадры, на которых его нет, мы и смотреть не будем.
– Сожалею, но это невозможно. Во-первых, у камер довольно широкий план, они неизбежно захватывают сразу несколько машин. Во-вторых, даже если бы там был только господин Набтаб – он тоже мой клиент, и у него ровно столько же прав на сохранение приватности, сколько и у всех остальных. Тот факт, что им интересуется полиция, ничего в данном случае не меняет. Сожалею.
Португалец перестал изображать мрачную тучу и подключился к разговору:
– Мы можем прийти с судебным постановлением, и тогда вам придется отдать записи. Конечно, не хотелось бы до этого доводить, но…
Пауза явно предназначена для того, чтобы я ее заполнил, но предпочитаю воздержаться.
– …если вы отказываетесь от сотрудничества, нам придется пойти по этому пути.
Напугали ежа голой… М-дя. Пожимаю плечами:
– Ваше полное право. Если будет постановление суда – я, разумеется, выполню его в точности. Между прочим, у вас носок порвался, – тычу пальцем в сторону левой ступни португальца.
Тот слегка краснеет и пытается спрятать ее за правой.
– Да, спасибо. Я заметил.
Австралиец пытается вернуть разговор в конструктивное (с его точки зрения) русло.
– Может быть, вы припомните еще что-то, связанное с визитом господина Набтаба? Хоть что-то, любая мелочь будет полезна.
– Увы, все, что я смог вспомнить, я вам уже рассказал. А сейчас извините, вынужден завершить нашу встречу. У меня обед остывает. Рад был познакомиться, будут еще вопросы – заходите.
«Не забудьте постановление суда с собой захватить» – я не произнес, но постарался выразить тоном как можно яснее и, уверен, оба полицейских это поняли. О’Лири поднялся с дивана, вслед за ним Тейшейра. Австралиец с интересом смотрит на миску у края столешницы.
– Простите мое любопытство, а что это такое? Какое-то русское блюдо?
Блин, да сва?лите вы уже отсюда наконец?!
– Да. Гречка.
– С молоком и сахаром?
С дерьмом, долбодятел. Идите на хрен оба, достали.
– С молоком и солью.
