замерзнуть, бурлил и испускал пар. Его окружал участок зелени, поразительно яркий на фоне пушистого белого снежного покрова. А когда Дуротан погрузился в благодатную воду, она чуть не обожгла его, а потом успокоила. И тогда он тоже поверил, что Дух Огня улыбается, глядя на них.
11
Вэтом сне Дрек’Тар был зрячим.
И во сне он пришел к горячему источнику у подножия Горы-Предка. Всевозможные создания, от снежных зайцев до копытней, мирно паслись на зеленой траве. Как всегда, когда Дрек’Тар смотрел на могучую вершину, он видел лицо Горы-Предка, – такое древнее, что и представить себе невозможно. До сих пор выражение на этом лице было суровым, но благожелательным; сдержанным, но добрым.
Сейчас каменное лицо Горы-Предка исказила гримаса, а рот его был открыт в беззвучном вопле. Дрек’Тар в ужасе смотрел на него, в то время как из ступней шамана росли уродливые черные корни, приковавшие его к земле, а потом он увидел, как в уголке глаза Горы-Предка собирается слеза. Она была не прозрачной, как вода, – колоссальная красная капля потекла по каменному лицу. Она текла и росла, превращаясь в ручей, в поток, в реку крови.
Густая, ярко-алая кровавая слеза падала в озеро и превращала его в бурлящий красный котел. Животные, которые только что спокойно паслись, издавали крики боли. Их тела превратились в отвратительный серый пепел, ненадолго покрывший источник грязным покрывалом, которое жадно поглощал красный котел.
Дрек’Тар услышал ужасный шум и понял, что это его собственный страдальческий вопль. Он посмотрел на свою коричневую кожу, потом заглянул глубже, мимо мышц и костей, увидел вены, пронизывающие каждую часть его тела. В них текла уже не кровь, а огонь, – белый, желтый и оранжевый.
Крики шамана, резкие и яростные, раздирающие горло, не смолкали, пока он не открыл глаза и не увидел темноту.
– Проснись, Дрек’Тар! – Голос был спокойным, знакомым – голос Палкара. Несколько мгновений шаман не понимал, почему он ничего не видит, и подумал, что кровавые слезы Горы-Предка каким-то образом выжгли ему глаза, но потом вспомнил о лишившем его зрения волке.
Он сел, лихорадочно нашарил руку Палкара и крепко сжал ее.
– Приведи Дуротана, – прохрипел он. – Скорее!
Дрек’Тар всегда был источником мудрости и покоя, хотя сам признавал, что в более молодые годы поступал безрассудно, что и стоило ему зрения. Но сейчас молодой вождь был потрясен до глубины души, видя шамана дрожащим и цепляющимся за него. Слова так и сыпались из Дрек’Тара, будто едва успевали прийти ему в голову.
Вождь сжал мечущиеся руки слепца, остановил их и постарался говорить спокойно:
– Дрек’Тар, это я, Дуротан, – сказал он. – Переведи дух, старый друг, и расскажи мне, что ты видел.
Дуротан привел с собой Гейю, и они с растущей озабоченностью слушали слова, льющиеся изо рта шамана подобно той странной, кровавой реке, которая по описанию Дрек’Тара текла по скалистому лицу Горы-Предка. Дуротан ничего не понял в этих образах, но холод пронзил его до костей.
– Как ты думаешь, что это значит? – спросила Гейя.
Дрек’Тар покачал головой. Как заметил Дуротан, он все еще дрожал.
– Это предостережение. По крайней мере, это понятно. Предостережение насчет весны!
– Но мы все думали, что неожиданно появившееся горячее озеро – это добрый знак, – сказал Дуротан. Его густые брови сдвинулись в тревожном недоумении.
– Если раньше это и был добрый знак, то теперь там лишь кровь и пепел, и нас окружает смерть, – возразил Дрек’Тар. Он поднял к Дуротану свое слепое лицо. – Клан должен уйти, пока еще не поздно!
– Уйти? – Гейя уставилась на него. – Мы не можем уйти! Хребет Ледяного Огня был нашим домом столько времени, сколько мы называем себя Северными Волками! Сами Духи подарили нам Каменный трон. Гора-Предок охраняла нас. Наши корни здесь!
– Именно корни не позволили мне убежать в том видении, – напомнил ей Дрек’Тар. – Именно корни обрекли меня на смерть.
При этих словах волосы на загривке и плечах Дуротана встали дыбом. Он никогда глубоко не задумывался о том, каково быть шаманом, а когда думал об этом, то завидовал их прочной связи с Духами. Теперь, с растущим ужасом слушая Дрек’Тара, вождь клана впервые был несказанно благодарен тому, что его миновала эта участь.
Гейя повернулась к нему.
– Это наш дом, Дуротан, – сказала она. – Возможно, Дрек’Тар неверно толкует свое видение. Весна не принесла нам ничего, кроме добра. Неужели ты бросишь все, что мы знали много поколений, только из-за одного единственного видения?
– Ты причиняешь мне боль, Гейя, – сказал Дрек’Тар. – Но если я ошибаюсь, я буду рад.
Дуротан, раздираемый противоречиями, присел на корточки. Оба орка рядом с ним были мудрыми и заслуживали как его уважения, так и уважения клана. За обоими стояли древние традиции. Никогда раньше груз обязанностей вождя не давил на него так сильно. Он любил мать и доверял ей, но Дрек’Тар мог разговаривать с Духами, и, в конце концов, мучительная, надрывающая душу убежденность в словах шамана заставила Дуротана решиться.
– Мать, – тихо произнес он, – найди Оргрима. Напомни ему о той карте, которую нарисовала Драка. О том Приюте, который показали ей дренеи. Мы
