Зимой в клане воцарилась мрачная покорность судьбе. Теперь, когда земля оттаяла, всех охватило беспокойство, потребность двигаться, что-то делать.
Но когда вернулась робкая весна, вернулся и Гул’дан.
Послание, доставленное с гонцом, гласило: «Гул’дан, Предводитель Орды, желает вести переговоры с Дуротаном, сыном Гарада, сыном Дуркоша, вождем клана Северных Волков».
Дуротан долго смотрел на орка, сидящего верхом на поджаром сером волке, прежде чем задал вопрос:
– Откуда Гул’дан узнал, что вождь уже не мой отец?
Гонец пожал плечами.
– Гул’дан – колдун, – ответил он, – и у него есть способ узнавать то, что он хочет знать.
От этих слов дрожь пробежала по спине Дуротана. Гул’дан не потрудился продемонстрировать свои способности Гараду, когда приезжал в прошлый раз, поэтому Дуротан ожидал, что тот поступит так же и теперь. Он вспомнил, как колдун не понравился Гейе и как Дрек’Тар настойчиво повторял, что Духам Гул’дан тоже не нравится. Дуротан колебался, не отказаться ли вести с колдуном новые переговоры, но вынужден был признаться самому себе, что его одолевает любопытство. Клан Северных Волков, должно быть, было нелегко отыскать. Почему Гул’дан приложил столько усилий, чтобы с ним встретиться? Что он хочет предложить на этот раз?
И, что еще важнее, чего он хочет от Дуротана и Северных Волков?
Дуротан больше, чем когда-либо, был заинтересован в объединении орков ради общей цели. Драка провела много времени вдали от клана, и охотилась бок обок не только с другими орками, но и с чужаками-дренеями. Этот опыт обогатил ее, дал ей новые знания и навыки и даже сохранил ей жизнь. Дуротан вспомнил об ужасах той ночи, когда Гора-Предок изливала реки огня, выбрасывала столбы дыма и пепла в небо. О стадах слабых, больных животных, так и не созревших горьких плодах и о траве, которая уже не вырастает зеленой и пышной. О тех, кому не хватило пищи, чтобы пережить зиму, и о тех, кто исчез в снежной буре всего в нескольких шагах от спасения.
– Я согласен вести переговоры с Гул’даном, – сказал он гонцу. – Но не даю никаких обещаний.
Гейя, Дрек’Тар и Оргрим были недовольны решением их вождя. Они сидели вместе с Дуротаном и Дракой в новом укрытии, которое после первой брачной ночи пары несколько улучшили. Это все еще было тесное помещение, вмещавшее только нескольких орков, но они втиснулись туда все вместе, чтобы поговорить без посторонних ушей. Гейя начала говорить чуть ли не раньше, чем все успели расправить накидки и протянуть замерзшие руки к приятному теплу костра.
– Северный Волк уже прогнал его однажды, – сказала она.
– Дуротан – не его отец, – рассудительно напомнил Оргрим, – и многое произошло с тех пор, как Гул’дан впервые обратился к Северным Волкам. Возможно, он думает, что получит от Дуротана другой ответ.
– Дуротан – сын своего отца и настоящий Северный Волк, – возразила Гейя. – Наш клан так сильно пострадал. – Она умоляюще посмотрела на сына. – Ведь ты не собираешься отказаться сейчас от наших обычаев?
– Я – не мой отец, и в этом Оргрим прав. Но, хотя я верю в традиции нашего клана и отец хорошо правил нами, думаю, не будет ничего плохого, если мы выслушаем Гул’дана. Возможно, на этот раз он принесет нам веские доказательства существования той плодородной земли, о которой рассказывал тогда.
– Где животные сражаются за право попасть к оркам на обед, – прибавила Драка. Они обменялись улыбками. – Признаюсь, я рада, что ты решил с ним встретиться. Я никогда не видела этого колдуна, но много о нем слышала. – Она стала серьезной и легонько дотронулась до руки мужа. – Будь осторожен, мой дорогой. Я отпускаю о нем шуточки, но, насколько мне известно, он опасен.
– Думаю, – ответил Дуротан, глядя на потрескивающие языки пламени и вспоминая огненную реку, – я научился с уважением относиться к опасности.
Северные Волки сделали все возможное, чтобы продемонстрировать хотя бы подобие соблюдения обычаев и формальностей, когда Гул’дан въехал в их лагерь. Как только отряд колдуна появился в поле зрения, барабанщики начали ритмично, в такт ударам сердца, стучать по туго натянутой коже своих инструментов. Дуротан встал навстречу гостю в наряде, расшитом косточками и яркими перьями, старательно собранными детьми в спокойные дни. Длинная накидка ниспадала с его плеч. Одной рукой он сжимал Удар Грома, а Секач висел у него за спиной. Неважно, что накидка сделана из кроличьих шкурок, а косточки принадлежали мелким животным, – все это не имеет значения. Одет ли он в шкуры копытня или кролика, поношенные и в пятнах, он оставался Дуротаном, вождем клана Северного Волка.
Драка стояла рядом с мужем, на ее темно-коричневой шее красовалось ожерелье из костей и перьев. Ритуальные бусины были вплетены в ее густые черные косы – те же бусины украшали волосы Гейи два года назад, когда Хранительница законов была женой вождя Северных Волков. Оргрим, могучий и молчаливый, возвышался слева от Дуротана. Гейя стояла рядом с Дракой, а Дрек’Тар, опирающийся на посох, который с помощью Духов поднял из земли валун, – рядом с Оргримом.
Гул’дан, Предводитель Орды, на этот раз прибыл в сопровождении более многочисленной свиты, чем тогда, когда вождем был Гарад. Полдюжины
