величайшая глупость, и я отказываюсь это делать. Я – Дуротан, сын Гарада, сына Дуркоша. Я возглавляю этот клан, и я никогда не откажусь принять вызов. Но я не хочу видеть, что кто-то из нас умрет за то, что посмел бросить такой вызов. Кто-нибудь еще хочет сразиться со мной?
Он обвел глазами лица, которые знал всю свою жизнь. Некоторые казались рассерженными. Некоторые испытывали облегчение. Глаза Драки сверкали гордостью, и она чуть заметно кивнула ему. Его мать, Хранительница законов, выглядела огорченной, но ничего не сказала.
Никто не принял его вызов.
Дуротану хотелось протянуть руку и помочь Нокрару встать, но он понимал, что сейчас его жест будет неуместным. Нокрару нужно было сохранить те крохи гордости, которые оставил ему победитель, а Дуротану нельзя было выглядеть слабым – или, может быть, более слабым, чем он уже и так казался некоторым оркам.
Поэтому вождь зашагал в свою хижину – молча, не оглядываясь. И лишь когда дверь за ним закрылась и он оказался внутри, Дуротан позволил себе поморщиться от боли и опуститься в кресло. Вошли Драка и Гейя, вскоре пришел Оргрим и Дрек’Тар, который опирался на его руку.
– Ты хорошо сражался, мой любимый, – сказала Драка, взяв маленький глиняный горшочек и наливая в него воду. – И ты хорошо сделал, что пощадил Нокрара. Он залечит свои раны и пострадавшее самолюбие, но будет жить, и это укрепит клан. – Она разожгла очаг и поставила кипятить воду.
Гейя посмотрела на Драку, потом на сына.
– Тебе следовало сказать мне, что ты собираешься делать, – резко произнесла мать вождя. – Наши традиции и без того были подорваны – нет, они подверглись нападению и почти уничтожены – тем, что произошло в последние несколько лет. А теперь ты покусился на их жалкие остатки!
– Мать, – устало ответил Дуротан, – я и сам не знал, что сделаю это. Оглянись вокруг. Нокрар – сильный воин, и снова станет сильным, когда поправится. Я видел, как он в одиночку принес копытня. С ним у нас будет на одного охотника больше, чтобы приносить домой еду. Должен ли я обездолить клан просто во имя традиции?
– Просто во имя…
– Гейя, – вмешался Дрек’Тар. – Поступок твоего сына соответствует всему тому, что я смог узнать у Духов, когда они меня посещали. – Он вздохнул. – Всюду вокруг нас достаточно разрушений и смертей. Дух Жизни убеждает клан не подбрасывать дров в этот огонь. Существует… взаимосвязь, которую я пока не могу понять. Но будь уверена, что Дуротан поступил правильно.
– Я несказанно рад тому, что я – твой заместитель в такое время, – сказал Оргрим.
Дуротан рассмеялся, хоть это заставило его поморщиться от боли.
– В такое время? А в другое время ты бы предпочел быть вождем сам?
Оргрим протянул руку, чтобы игриво толкнуть друга, но, вспомнив о ранах Дуротана, в последний момент отдернул ее.
– Если бы ты знал, что я всегда готов бросить тебе вызов, это не позволило бы тебе растолстеть и облениться. – Он ухмыльнулся. Потом, уже серьезнее, прибавил: – То, как ты поступил… мне бы это не пришло в голову. И я тоже считаю, что ты сделал правильный выбор.
Драка уже бросила в кипящую воду горсть трав, и сейчас она, процедив отвар, отставила его в сторону, остывать. Когда отвар остыл, она смочила в горшке лоскутки ткани и промыла раны мужа. Остатки отвара смешают со звездными цветами и дадут выпить Дуротану, чтобы он крепко уснул. Процеженные травы смешают с животным жиром и сделают примочки на раны, а позже Дрек’Тар попросит Духов помочь исцелить вождя клана. Дуротан знал, что другой шаман точно так же лечит сейчас Нокрара.
Он с благодарностью улыбнулся жене, пока она хлопотала над ним.
– Будем надеяться, вы все правы. Я бы скорее отнял жизнь, если придется, чем позволил клану погрузиться в хаос. Но молю Духов, чтобы до этого не дошло.
Ощущения от горячих примочек были приятными, а их запах – еще лучше. Оргрим и Драка помогли Дуротану лечь на меха постели. Через несколько мгновений после того, как вождь выпил отвар со звездными цветами, он погрузился в сон, а Дрек’Тар произносил над ним молитвы.
Утром его разбудил голос жены.
– Дуротан, – звала Драка тихим и настойчивым голосом, – проснись. Ты нам нужен!
Из-за звездного цветка Дуротан чувствовал себя одурманенным, но изо всех сил старался, чтобы в голове у него прояснилось. Ему было почти не больно, когда он сел, и он вознес благодарность Духам и Дрек’Тару, их вестнику. Но когда вождь увидел лицо Драки, сердце у него упало.
– В чем дело? Что случилось?
– Нокрар ушел. И забрал с собой всю семью.
18
Дрек’Тар последним посетил пропавшую семью: он зашел проведать побежденного воина после того, как ушел от Дуротана. Нокрар, по словам Дрек’Тара, был мрачен и смущен, как и следовало ожидать.
– Мне очень жаль, вождь, – сказал шаман. – У меня не возникло подозрений, что они попытаются уйти.
Драка фыркнула, помогая все еще страдающему от боли Дуротану надеть доспехи.
– Разумеется, не возникло. Ты, как и все остальные, полагали, что в толстых черепах Нокрара и Кагры есть хоть капля здравого смысла. Очевидно, мы
