— Предложение у меня к тебе. От двух государей.
— Вот как?
— Сам знаешь, Сечь сейчас совместно Русью да Речью Посполитой управляется. А государи те породнились.
— Знаю. И?
— С турками тебе еще воевать и воевать. А коли примешь предложение Алексея Михайловича, то станешь наместником всей Сечи.
— Наместником?
— Гетманом.
— С чего бы вдруг такие предложения?
— Так и от тебя потребуется не меньше. За землицу отслужить придется.
— Чем же?
— А вот тем. Откуда турки воду берут?
— Для коней из речки, для себя — из колодцев.
Мешок тяжко бухнулся прямо на карту.
— Тут сорок мешочков. Один высыпь в колодец…
Что-что, а соединения мышьяка достать было несложно. Софья Алексею с собой на войну три таких мешка дала, не пожалела. На войне, знаете ли, все средства хороши, чтобы выжить да вернуться. И коли представится случай…
— Ты мне что предлагаешь?!
— А вот то. Сейчас нам с нехристями не сладить, а коли ослабнут они, кто помрет, кто животом маяться злобно будет… сам понимаешь.
Петр понимал.
Но…
— Не по-христиански это…
— А это?
Фрол запустил руку за пазуху, и на стол высыпалась горсть зеленых камней. Не слишком большая, камней двадцать, не более, но учитывая цену на изумруды — стоили они поболее иного мешка с золотом. Блеснули острые грани.
— Это — задаток. Подумай, коли согласишься, у палатки белую ленту привяжи на веревку, да и просто белая тряпка сойдет. Мы узнаем.
— Шпионите?
— Разведываем.
— Ты мне подлость предлагаешь!
— Я тебе мечту твою предлагаю. На блюдечке.
— Откель знать мне, что не обманешь?
— Служил бы я обманщику? Уж поверь мне, все, что государь мне обещал, — все исполнено было.
— А коли обманут?
В таком ключе разговор длился еще долго. Петру и согласиться хотелось на предложение, и боязно было, и колебался он…
Фрол мягко убеждал, не показывая виду, хоть и тянуло его ахнуть несговорчивого гетмана с размаху по черепу. Но — нельзя. Дипломатия это называется, когда перед каждой гнидой прогибаешься, вместо того чтобы шашку вытащить — и от плеча ее до пояса…
Но ради Алексея Алексеевича…
Сговорились, уж когда светать начало. Фрол оставил изумруды и мешок в палатке и выскользнул в темноту, буркнув на прощание:
— Провожать не надобно…
Петр остался в раздерганных — иначе и не скажешь — чувствах. Фрол же прошел по лагерю, задержался в паре мест, потом, не привлекая внимания, нырнул в лес — и только его и видели.
Только горяча послушного коня, понукая его мчаться быстрее, он позволил себе перевести дух.
Удастся ли?
Во всяком случае, он свое дело сделал. И этим повернул колесо истории. Только об этом он не знал. Да и не надобно — результата хватит.
Второй акт пьесы разыгрался на следующий день, ближе к вечеру. Легко ли внедрить в войско своих казаков?
Да уж не так сложно! Пять тысяч! Пять тысяч предателей веры христианской и земли православной пришли с султаном! Даже побольше их было. И знать каждого в лицо?
Это просто нереально. Так что совершенно случайно у султана материализовалось подметное письмо. Наверное, ветром принесло. Да так удачно, со стрелой сразу…
