густыми облаками. И все же алый дым никогда не поднимался высоко над Долиной. Все, что располагалось за ней, всегда было видно отчетливо. Над огромным обрывом высились башни высотой около мили – серые и безмолвные, и на них почивало сияние.
Дальше на юго-запад громоздилась огромная туша Юго-Западного Стража, перед ней из земли поднимался луч, который мы звали Глазным, ибо этот серый столп освещал правый глаз чудовища и позволял нам исследовать его в течение несчетных тысячелетий. Некоторые утверждали, что глаз глядел сквозь луч прямо на пирамиду, другие говорили, что он освещал чудовище и был создан Иными Силами, преграждавшими дорогу Злу. Как бы то ни было, я стоял в амбразуре и глядел на тварь через свою подзорную трубу, и душе моей казалось, что чудовище смотрит прямо на меня, не моргая и словно бы сознавая, что я смотрю на него. Я просто чувствовал это.
К северо-западу располагалось Урочище, Где Безмолвные Убивают, так назвали его потому, что примерно десять тысяч лет назад из Пирамиды вышли люди; они сошли с Дороги Безмолвных и, войдя в то Урочище, были немедленно уничтожены. Все это рассказал единственный уцелевший; он умер очень быстро, ибо сердце его замерзло. Причин его смерти я не могу объяснить, но так сказано в Анналах.
Далеко за Урочищем, Где Безмолвные убивают, в самом устье Западной Ночи, находилось обиталище Нелюдей; там Дорога Безмолвных терялась в тускло-зеленом светящемся тумане. Я не знал об этой местности, хотя она привлекала к себе мысли и внимание наших мыслителей и мечтателей; некоторые утверждали, что за Урочищем находится безопасное место, отличающееся от Редута (если воспользоваться нашими нынешними словами, как наше небо отличается от земли), и что дорогу к нему преграждали Нелюди. Я пишу, не имея возможности ни подтвердить, ни опровергнуть эти сведения.
Позже я перебрался к северо-западной стене Редута, чтобы обратить подзорную трубу к Стражу Северо-Востока – Коронованному; дело в том, что в воздухе над его огромной башкой всегда висело синее светящееся кольцо, бросавшее странный свет на чудовище и – не имея сил выхватить из тени всю морду его – освещавшее колоссальное морщинистое чело, о котором была написана целая библиотека. Ухо, торчавшее над затылком, всегда было обращено к Редуту, и в прошлом некоторые наблюдатели утверждали, что видели, как оно вздрагивает; однако в наши дни никто не замечал ничего подобного.
Позади Стража, неподалеку от Великой Дороги, было Место, Где Безмолвные Никогда Не Бывают; с дальней стороны его окаймляло Море Гигантов, а на противоположной стороне его шла дорога, которая всегда называлась Дорогой У Тихого Города, – потому что она проходила мимо Урочища, где постоянно горели ровные и неподвижные, как бы городские огни, однако ни одна труба не обнаруживала там признаков жизни. И ни разу там не померк даже один огонек.
А позади опять был Черный Туман. Тут же, позвольте мне сказать, кончалась Долина Псов, тянувшаяся к огням Тихого Города.
Вот я и рассказал вам об этой земле и населяющих ее тварях… о земле, на которой стоять Пирамиде до Судного Дня, когда Земной Ток иссякнет, оставив нас бессильными жертвами Стражей и Вечного Ужаса.
Там я стоял, сосредоточенно глядя вперед, как может стоять лишь рожденный в том мире и обладающий всеми познаниями. После, задрав голову, я поглядел вверх, увидел над собой серую металлическую гору, уходящую в неизмеримую даль вечной ночи, а от моих ног эта мрачная металлическая стена тянулась на шесть полных миль, спускаясь к равнине.
Глава III
Тихий зов
Я часто слыхал – не только в Великом Городе, располагавшемся на тысячном этаже, но и в других городах занимавших тысячу триста двадцать этажей Пирамиды, – что где-то в пустынях Ночной Земли существует еще одно Убежище, вместившее другую часть человеческой расы, ее последние миллионы, вознамерившиеся сражаться до самого конца. Эту историю я слышал во многих городах Великого Редута, которые стал посещать после того, как мне исполнилось семнадцать лет; путешествия мои продолжались три года и двести двадцать пять дней, чтобы я мог провести по одному дню в каждом городе, так было принято при воспитании молодежи.
Воистину, это было великое путешествие, и оно познакомило меня со многими людьми, узнать которых значило полюбить их; тем не менее, более встречаться нам не пришлось, потому что в жизни нашей не было свободного времени, ведь каждый из нас трудился ради общего блага и безопасности Редута. Конечно, мы всегда много путешествовали, но людей были миллионы, а я был еще очень молод. Тем не менее, где бы я ни оказывался, повсюду рассказывали о Втором Убежище; когда у меня находилось время, я успевал познакомиться с изрядным числом книг, говоривших о существовании другого убежища; некоторые древние труды об этом говорили как о реальном факте; но это было давно, а теперь Анналы читали лишь одни Ученые, которые сомневаются во всем, а не только в том, что прочли. Так уж среди них заведено.
Однако сам я никогда не испытывал даже малейших сомнений в том, что Второе Убежище действительно существует – с того самого дня, когда впервые услышал о нем от нашего Мастера над Монструваканами, занимавшего со всеми своими помощниками Наблюдательную Башню на вершине Пирамиды.
Тут позвольте мне сказать, что мы с ним были как родные и нас связывала тесная дружба, хотя он был зрелым мужем – а я еще юнцом. Словом, когда мне исполнился двадцать один год, он назначил меня на службу в Наблюдательной Башне. Мне весьма повезло, потому что в огромном Редуте такое назначение считалось огромной удачей, ибо и в те дни тайны внешнего мира привлекали людей, как нас сейчас астрономические загадки.
Не хочу, чтобы вы подумали, что я добился подобной чести лишь по дружбе с Мастером Монструваканом; выбор его был обусловлен весьма вескими основаниями. Дело в том, что я был наделен загадочным даром; в Редуте его называли Ночным Слухом, хотя эти слова не точны и описывают отнюдь не
