щедро раздавая как распоряжения, так и угрозы: мол, если что не так, то…
Впрочем, как всегда бывает в такой ситуации, к моменту встречи все привелось в порядок: выскальзывавшие из пальцев пряжки застегнулись, конь успокоился, слуги были на своих местах, воины построились за спиной господина, готовые выскочить вперед и закрыть собой в случае опасности, и даже вечно недовольный старший слуга затих.
Новоприбывшие остановились в отдалении, после чего предводитель отряда, в сопровождении двоих человек, неторопливо поехал в сторону встречавших. Остальные, повинуясь требовательному окрику, мгновенно спешились и раздались в стороны, держа наготове луки.
– Не доверяют, – шепнул державшийся по правую руку от сюзерена начальник охраны.
– Вижу, – ответил тот почти беззвучно, не оборачиваясь.
– Щиты наготове держать, – последовала новая команда.
Солдаты напряглись, держа подъезжавших в поле зрения. Кто-то сдвинул руку поближе к оружию, кто-то поудобнее перехватил щит. Врагов у их господина хватало, и излишняя беспечность могла привести к преждевременной кончине. Даже встреча со старыми друзьями – соратниками – сподвижниками – компаньонами (нужное подчеркнуть!) могла иметь совершенно неожиданный исход. А если гости ни в одну из этих категорий не входят? Значит, нужно быть вдвойне осторожным! Вон как сами-то гости осторожничают – стрелки уже и линию выстроили, чтобы не мешать друг другу в случае чего.
Командир охраны, нервно барабаня пальцами правой руки по бедру, бросал настороженные взгляды на выстроившихся стрелков. Не слишком комфортно чувствовать себя мишенью. Хоть самих стрел пока и не видно, но… Много ли времени нужно хорошему стрелку, чтобы натянуть лук и сделать выстрел? Миг-два, не больше! А плохих стрелков – это он знал точно! – среди новоприбывших не было. Не было среди них и слабых духом, не было и молодых, зачастую излишне горячих. Нет, только бывалые ветераны, которые либо погибнут, либо выполнят полученный приказ. Вернее, в данном случае – умрут, но выполнят. Хорошие соратники и опасные враги.
Начальник охраны взглянул на рыцаря и позавидовал его выдержке, тот по-прежнему сохранял полное спокойствие. Конечно, завяжись бой и немногочисленных лучников просто сметут в несколько раз превосходящими силами, но за свои жизни они успеют взять кровавую плату полной мерой. И, естественно, что первыми жертвами будут предводители – никакое искусство фехтования здесь не поможет. Стрелу не отбить мечом, не дотянуться до врага ответным выпадом. Именно это и пугало отнюдь не робкого воина. Наряду со страхом в душе бушевал гнев. Гнев на этих проклятых лучников, заставивших его почувствовать свою беспомощность перед оперенными, стремительными вестниками смерти, на себя, поддавшемуся липким, одурманивающим объятиям страха, на господина, затеявшего эти переговоры и упрямо демонстрирующего свою смелость – словно в ней кто-то сомневается, – выехав под прямой выстрел.
– Сэр Наль, сэр Прово, – произнес обернувшийся сюзерен. – Прошу вас составить мне компанию.
После чего шевельнул поводьями, двинув коня навстречу гостям. Сэр Прово и командир охраны последовали за ним.
Спокойствие на лице рыцаря было просто маской, призванной скрывать любые чувства. Маской, под которой никто не смог бы разглядеть смех. Не смех, а хохот!
«Наль, ты – тупица! – одного мимолетного взгляда хватило маркграфу, чтобы прочитать все мысли подчиненного. – Несмотря на золотые шпоры и гордую приставку “сэр”, ты так и остался тем простым мужиком, что лишь по капризу старика получил рыцарское звание. Быть может, только твои внуки смогут встать вровень с истинными дворянами, Наль. Да, Наль, они, а уж никак не ты. Ведь мало получить дворянское звание – нужно еще признание окружающих, Наль», – мысленно он никогда не называл своего начальника охраны сэром. Впрочем, вслух он никогда так не говорил. Не стоит отталкивать преданных людей, попирая их достоинство.
«Впрочем, наш нынешний гость от тебя не слишком отличается, такой же мужлан. Ведь он так же прям, как и ты. Будет сражаться до конца, даже без надежды на успех, и не колебаясь прикажет перебить нас стрелами, но только если мы сами нападем. Первым он не нарушит слово, что и дает мне возможность демонстрировать храбрость безо всякого риска… почти без риска. Ведь у меня слишком большие планы, чтобы рисковать собой».
Сам он признавал только выгоду и расчет, хоть ни когда явно не демонстрировал своих взглядов, более того, потешаясь в глубине души и даже – чего уж тут скрывать – презирая безрассудно храбрых, честных и излишне щепитильных людей, опираться и доверять – насколько это возможно и… необходимо – он предпочитал только таким. На людях старался не слишком отличаться от них, бравируя и храбрясь. И это у него неплохо получалось! Он имел репутацию отчаянного смельчака. Хотя никогда не рисковал сверх меры.
Да, однажды он лично возглавил атаку своих бойцов, первым влетев в ряды врагов и своим примером воодушевляя солдат, о чем впоследствии пели менестрели по замкам, прославляя его храбрость. Верно, но атака свежих сил тяжелой рыцарской конницы, имеющих к тому же численное превосходство, с разгона ударивших во фланг не успевших перестроиться, измотанных долгим боем всадников на усталых, заморенных конях – не слишком большой риск.
Так же, как восхищались некоторые идеалисты его бесстрашным вызовом герцогскому всевластию, имеющим мало общего с настоящим бесстрашием. Просто было глупо не воспользоваться благоприятной ситуацией. Главное не расслабляться после первых успехов, а продолжать наращивать силы и укреплять свои позиции. Чем он сейчас и занимался.
