Альгерду Туронскому, когда он присоединит их земли к своим владениям, лишь бы все эти ужасы, наконец, закончились.
Конный отряд четырнадцатого пограничного гарнизона возвращался с патрулирования. Солдаты были веселы и в меру беспечны. А чего бояться? Первое время, когда отряд, переведенный приказом герцога ближе к границе, только обустраивался на этих землях, было сложно. Численность гарнизона была слишком маленькой, а подконтрольная территория слишком большой. Неполная сотня бойцов никак не могла обеспечить должную безопасность, но после назначения нового коменданта и пополнения состава полутора сотнями опытных наемников, служивших в одном отряде под командованием нынешнего начальника гарнизона, дела пошли веселее. Наемники быстро объяснили всем асоциальным личностям, кто в этих местах хозяин. Сразу наступили тишь и покой. Ну, насколько это возможно на пограничных землях. Есть чем гордиться! Постоянно действующих разбойничьих шаек нет ни одной, охрана купеческих караванов ведет себя скромно, безобразий не чинят, контрабандисты предпочитают более безопасные маршруты, людоловы тоже стараются обходить стороной подответственные гарнизону земли. Была опаска, что поднявший мятеж маркграф после смерти герцога и его супруги попробует на зуб пограничные крепости фароссцев, тогда гарнизон вновь был пополнен двухсотенным отрядом новобранцев и добровольцами из числа городских стражников их центральных районов герцогства, но время шло, а туронские войска так и не рискнули перейти границу.
Последнее время и вовсе благодать. За полгода здесь объявилась лишь одна шайка бродяг, начавшая грабить по мелочи одиночных путников, в основном крестьян, отправившихся по какой-либо надобности из своей деревни в соседнюю. Отправленный на их поиски отряд управился за неполную декаду. Обошлось без кровопролития. Незадачливые грабители сразу же побросали свое оружие и пустились наутек, стоило только кавалеристам показаться в пределах видимости. Беглецов переловили и свели в ближайший город, передав их из рук в руки начальнику тюрьмы. Дальнейшая судьба преступников солдат не интересовала, да и вряд ли наказание было слишком суровым – ничего такого незадачливые разбойнички натворить не успели. Поработали какое-то время на благо города и были отпущены восвояси, получив напоследок десяток ударов кнутом, на будущее, чтобы помнили, что законы следует соблюдать. Кто-то, может, и в городе прижился, другие тоже нашли где устроиться, но к разбойному ремеслу ни один не вернулся, по крайней мере в зоне ответственности четырнадцатого гарнизона грабежей не было.
Вот и расслабились солдаты, даже полноценных дозоров не выслали. Не считать же за таковые едующую впереди отряда пару всадников, постоянно находящуюся в пределах видимости основных сил.
После недолгих перешептываний, к сержантам, двигающимся во главе колонны, был отправлен делегат из числа десятников.
– Господа сержанты, может быть, в деревеньку по пути завернем? Молочка там холодненького возьмем, горяченького похлебаем, может, пивка по кружечке за кажем? – спросил он, поравнявшись с предводителя ми отряда.
Сержанты переглянулись. Оно вроде как и не положено, но…
– Нам еще по главному тракту проехаться надо, – сказал один. – Не успеем, если будем туда-сюда мотаться.
Бывалый наемник, он хоть и расслабился, поддавшись всеобщей беспечности, но дело свое знал и не собирался манкировать обязанностями. Было сказано – убедиться, что на главном тракте все спокойно. Выполнит и доложит командованию. Все честь по чести. А то раз не проверишь, другой, третий… Отмахнешься. К чему, мол, все и так в порядке? А потом, глядь – уже банда какая на тракте хозяйничает.
– Командир, – просительно протянул десятник. – Мы и не будем возвращаться. Из деревни сразу на тракт отправимся. Подумаешь, уголок срежем. Какая нам разница, где мы на тракт выедем? Верстой ближе – верстой дальше… Приказ-то все равно выполнен.
– Завернем, пожалуй, – с барственной небрежностью сказал второй.
Десятник перевел взгляд на первого сержанта. Находясь в его подчинении, он ждал в первую очередь решения своего непосредственного командира. Тот, после недолгих раздумий, согласно кивнул:
– Заедем. Дозор только предупреди, а то они сей час отворот проедут.
Десятник пустил коня рысью и заорал:
– Эй, служивые, дожидай! В деревню съездим, от дохнем!
Дозорные остановились, заулыбались. Солдаты основного отряда оказались менее сдержанными, разразившись радостными воплями.
– Умолкли! – рыкнул недовольно сержант. – Чего разгалделись? Без отдыха хотите остаться? Так я устрою. Легко. Десятники, наведите порядок.
Солдаты затихли. Суровый сержант, из числа наемников, слово свое держал всегда, о чем было хорошо известно всему отряду. Слово с делом у него никогда не расходилось. Скажет продолжить патрулирование и все – отдых отменяется, извольте выполнять приказ.
Не сказал.
На отвороте сержант повернул коня на дорогу, скорее даже широкую тропу, ведущую в сторону невидимой пока деревни. Солдаты, довольно переглянувшись, последовали за ним.
Вскоре они уже подъезжали к деревне. Бойцы негромко, чтобы повторно не навлечь на себя гнев сержанта, переговаривались и уже предвкушали заслуженный, по их мнению, отдых и немудреные, но приятные солдатскому сердцу деревенские развлечения, когда возглавляющий колонну командир резко осадил коня.
Сержант не сразу сообразил, что заставило его остановиться, но своей интуиции ветеран привык доверять еще в бытность наемником. Шикнул на зароптавших бойцов, заставив их замолчать, он приподнялся в седле, обозревая окрестности.
