Я мыслю медленнее отдельных однотелов. Я слишком большой – я занимаю весь объём водяной мантии мира – и мои «клетки» обмениваются сигналами всего лишь со скоростью ультразвука. Тысяча лет пролетает для меня как день субъективного времени. Однотелы живут сами по себе и не воспринимают моих неторопливых мыслей, которые текут сквозь них как подсознательный фон… Если только сами не замедлят себя, как этот отшельник-аскет в растительной телоформе.
Я медленный, и я большой. Для однотелов, даже самых старых и много звуковидевших в своей жизни, их мир огромен, незапамятно древен и почти вечен. Для меня он так же молод и мал, как я сам – и дни его сочтены.
Мир – это небольшой ледяной планетоид. Ему полмиллиона лет. Выброшенный из молодой звёздной системы в бурный период планетоообразования, он мчится в тёмном пространстве между звёздами. Его скорость, типичная для таких объектов, в тысячи раз меньше световой. Для меня это быстро. Своими наружными сенсорами я вижу, как звёзды уплывают назад: ближние – быстрее, дальние – медленнее. Я вижу, как вокруг этих звёзд стремительно кружат планеты, еле заметно затмевая их молниеносными транзитами. Оглядываясь назад, на своё родное скопление, я вижу, как оно постепенно рассеивается. На моих глазах его молодые звёзды стареют. Я вижу, как успокаиваются их хаотические вспышки, переходя в ровное свечение, как истощается тлеющий газ протопланетных туманностей… Я знаю, что звёзды необратимо стареют, но знаю и то, что впереди у них ещё многие миллиарды лет. Гораздо больше, чем у моего маленького мира.
Планетоид молод. Его недра насыщены короткоживущими изотопами. Их распад согревает внутренний океан и не позволяет всей его воде превратиться в лёд. Но этот источник энергии не вечен. Через несколько сотен миллионов лет радиогенное тепло иссякнет, и океан промёрзнет насквозь. Однотелы потенциально бессмертны, но мало кто из них живёт больше десяти тысяч лет – в конце концов это просто надоедает. Сто миллионов лет для них – вечность. Для меня – всё равно что триста лет субъективного времени.
Немалый срок. Но мне всё равно хочется жить дольше.
Как всякое разумное живое существо, я не хочу умирать.
Мой родитель-многотел не случайно выбрал этот планетоид, когда разбрасывал свои семена-колонии по молодому скоплению протозвёзд. Ещё совсем тёплый планетоид, только что выброшенный пертурбациями из рождающейся планетной системы. Впереди у меня по курсу – невыразительная звезда третьей величины, совершенно обычный жёлтый карлик главной последовательности. До неё шестнадцать световых лет. Через сотню тысячелетий мой мир сблизится с ним до 1/10 светового года и, обогнув по пологой гиперболе, безвозвратно удалится в межзвёздную пустоту, навстречу остыванию и медленной смерти…
Но если всё пойдёт по плану, на нём уже не будет меня.
В системе жёлтого карлика немало крупных ледяных лун с океаническими недрами. Впереди у неё шесть миллиардов лет спокойной эволюции, и это достаточно много даже для меня… Но чтобы переселиться на эти луны, мне понадобится помощь местной цивилизации Нулей.
По плану Нули должны приготовить комету-циклер, чтобы через сто тысяч лет та подошла к моему планетоиду в момент максимального сближения с жёлтым карликом. Тогда все мои однотелы переберутся на циклер и, после ещё сотни тысяч лет орбитального полёта, прибудут во внутреннюю часть системы карлика. А там уж переберутся в океаны ледяных лун, которые опять-таки заботливо обустроят для них Нули.
Вот почему мой родитель выбрал именно этот, летящий в сторону жёлтого карлика планетоид – именно потому, что из его системы пришёл сигнал: «Здесь есть разумная жизнь». Сигнал послал наш Соглядатай, послал по тайной информационной сети, что связывает всех подобных мне многотелов Галактики.
Всех нас, кого в Галанете знают как расу Плутов.
Там, в системе жёлтого карлика, работает Червь, мой посланец. Его задача – войти в контакт с Нулями, подчинить их, направить все ресурсы их молодой и слабой цивилизации на обустройство циклера и ледяных лун.
Всё должно пройти гладко.
Если только не помешает Чистильщик.
Мой мир летит практически точно по фокальной линии гравитационной линзы жёлтого карлика. Я поддерживаю постоянную связь с Червем – лаг в несколько десятилетий для меня несущественен – и я точно знаю, что Чистильщик, к сожалению, тоже действует в этой системе.
И у него совершенно другие планы в отношении местных Нулей.
Венера. Фагоцитоз
Мозаика экранов во всю стену комнаты светилась таинственным тёмно-голубым светом. Каждый микрариум занимал объём не больше капли воды, но высокоточная голографическая микроскопия иллюзорно увеличивала его до размеров обычного аквариума.
Максвелл Янг стоял перед экраном. Он пристально наблюдал сквозь стекло, как тёмно-пятнистая инфузория величиной с его палец мелко трепещет
