двумя пальцами проверяя пульс на шее. – Жив, – облегченно выдохнул и только после этого принялся искать одежду.
– Плохо, – простонала Ника, пытаясь унять панику.
Такого в ее целительской практике не было и быть не могло. Повреждено все, что только можно! Из ног разве что кости не торчат! Сердце бьется столь медленно, что охватывает ужас, будто пульс почудился просто от огромного желания его ощутить.
– Ты уж постарайся, – смутился парень, не зная, как подобрать слова. – Иначе как ты его убивать-то будешь…
Силы вытекли из Ники вместе со слезами, мир сузился до лица перед глазами и собственных чувств. Целитель должен любить, чтобы целить. Не важно, что – семью или светлый образ, перенося его на пациента. Но любви не хватало, и сложная машина чужого организма не хотела заводиться.
Один раз в разум прорвалось холодное «мертв», произнесенное Артемом. Страх от того, что придется сказать это самой, придал новых сил. Но страхом Целители не лечат.
Сердце, печень, поджелудочная, легкие, позвоночник. Следы ударов, деформаций, разрывов мышц и трещин. «Не лечится, не могу, – накатывало отчаяние после каждой попытки. – Было бы что-то одно…»
Постепенно рядом стали ощущаться новые люди, окатывая эмоциями разочарования из-за своего поражения и любопытством к разыгравшейся драме. Застрекотали вдали вертолеты. А жизнь уходила из глупого мальчишки, которому она даже не успела сказать спасибо за место среди выступающих первого дня. Тогда – было нельзя, неприлично у всех на виду. А сейчас – уже поздно.
– Тут Андрей Долгорукий! – тревожно прозвучал рядом голос. – Кажется, дышит! Девушка, Целитель, вы слышите меня?!
– Я ему ничего не должна, – сквозь зубы процедила Ника, вливая саму себя в лечение. – А ему – должна. Мороженое, – совсем тихо произнесла, чтобы никто не услышал.
Но кое-кто был слишком близко, чтобы упустить это слово.
– Мороженое, – распахнулись веки.
– Да-да, самое вкусное мороженое! – всхлипнув, кивнула девушка.
– Хорошо, – выдохнул парень.
А затем неожиданно сильной рукой слегка притянул за голову и поцеловал.
– Тут больше чем одно… Целый ящик… – прикрыл он глаза. – Я верну…
– Подлец! – запоздало сообразив, что произошло, вырубила его оплеухой Ника и тут же ойкнула и вновь принялась лечить.
И отчего-то это удавалось все лучше и лучше…
Сколько он себя помнил, тут всегда был резкий ветер, разгоняющийся от побережья по прямым портовым улицам. Особенности застройки, мало приспособленной для комфортной жизни. Зато вполне удобной, чтобы установить в глубине коридора длинной и узкой улицы крупнокалиберное оружие. Последний набег отгремел около тридцати лет назад – тогда пираты успели сжечь треть города, пока не подошла дружина местного владетеля. Но если бы не отчаянное сопротивление портовой стражи, вставшей насмерть, гореть бы ему целиком.
Из тех, кто жил тут во времена набега, вряд ли кто-то остался. Даже местные здания было проще снести, чем пытаться ремонтировать решето бетонных коробок. Так и решили, возведя все то же самое, серо-угрюмое, хлопающее дверями и окнами от прибрежного ветра. Общежития, съемные комнаты и дешевые квартиры. То, что надо для погорельцев и разоренных бедой.
Со временем кто-то находил возможность вернуться обратно, в чистые кварталы. Кто-то ломался и становился частью этого места. У кого-то не спрашивали, чего он хочет.
Руслан Артемьевич провел рукой по золотой доске, закрепленной на стене ветхого, давно нежилого дома.
«Шуйская Светлана». Годы жизни.
– А чтой-то, в нашем районе кто-то приличный мог родиться? – донесся издалека сварливый старушечий голос.
За оградой, коей был окружен дом, ойкнули и под вежливые увещевания охраны согласились пройти мимо.
– Хороший человек может родиться в любом доме, – тихо произнес Руслан.
Налетевший ветер заставил поежиться и повыше поднять ворот пальто.
– Да ведь? – повернулся он к девочке лет четырнадцати в черном плаще поверх серого платья.
Та не ответила, продолжая с необычной серьезностью изучать памятную доску.
– Твоя служба окончена досрочно. Документы в машине, вместе с полной историей новой жизни. Рождение, переезды, детская медкарта… Даже есть билеты в кино двухлетней давности. Подлинные.
Тишина была ему ответом, и от этого длинная и торжественная тирада обрела неуместность и беспомощность.
– Я буду в машине, – кивнул он коротко и отправился к первому из двух джипов, стоявших возле забора.
Уважительно козырнул охранник, придерживая распахнутую калитку.
Еще раз посмотрев сквозь тонированные стекла на замершую девчонку, Руслан Артемьевич с силой провел ладонями по лицу.
За спасение наследника Светлана принята в клан. Почетная награда, выше ее и быть не может. Но немного странная для человека, истово мечтавшего
