– Даже обсуждать это нельзя, в том числе со мной, – строго добавил он и тут же смягчился: – Если какие-то вопросы остались, то давай сразу отвечу, чтобы потом не вспоминать.
– Слушай, – пристально посмотрел я на него, ведомый озарением и надеждой, – а у тебя есть брат?
– Нет.
– А тебя из цирка не похищали лет пять назад?
– Нет, – поскучнел лицом Артем.
– А ты покатаешь меня на себе?
– Нет.
– Блин, – вздохнул я грустно.
– Что, все? – недоуменно уточнил друг. – Больше нет вопросов? А как же «есть ли у тебя блохи»?
– Ну ты же приличный медведь, как я о тебе такое подумать могу, – возмутился я. – Слушай… Давай лучше так: мне надо знать что-то действительно важное, о чем я не спросил?
– Хм… – задумался Артем. – В Серебряный заповедник не ходи. Там дедушка.
– Огромный медведь, наверное? – спросил я благоговейно.
– Да, – с гордостью приподнял он подбородок.
– А он меня покатает?
– Нет.
– Слушай, ну ты же не можешь знать точно, – рационально рассудил я.
– Стоп! – занервничал Артем. – Ладно, я тебя покатаю, если ты пообещаешь не лезть к дедушке! Он, знаешь ли, мне дорог! Только пять минут!
– Ну, ты ведь всяко меньше его будешь… Вот если десять…
– Максим!
– Ладно, – миролюбиво поднял я руки. – Слушай, а вот еще вопрос. Помнишь, мы встретились? Там еще двое в тебя желудями кидались.
– В парке-то?
– Да. Понимаю, что твоему медведю это не нравилось. А как к этому относился княжеский сын? – осторожно, чтобы не обидеть, поинтересовался я. – Ведь они вырастут и узнают.
Все-таки странно это. Я потому Артему сразу и не поверил про настоящую фамилию, там, на берегу реки возле бабушкиной деревни.
– Так ведь дети, – пожал он плечами, будто сам взрослый, даже и не собираясь как-то волноваться. – Понимаешь, сейчас у них ничего нет, и они ни за что не отвечают. Вот когда вырастут и вступят в наследство, – проступил на его лице истинно медвежий оскал, – тогда и спрошу. Ладно, пойду. Выздоравливай и приезжай быстрее.
– А Света зайдет?
– Она узнала про твое обещание слушаться соседку по парте, – замялся Артем. – Теперь пишет свод правил с кучей слов «нельзя».
– Посажу ее по правое плечо, – задумчиво кивнул я своим мыслям.
– И тебя не тревожит, что все это придется исполнять? – недоуменно уточнил друг.
– У меня трехместная парта, – отмахнулся я. – И определенное влияние на ее левое крыло.
– Если так, то да, – задумчиво закивал Артем. – До встречи!
Дверь закрывалась томительно-долго. В самый последний миг взгляд уловил нечто мелькнувшее в проеме столь быстро, что вполне могло показаться.
Но затем на одеяло возле ног одним движением взлетел матерый котяра, посмотрел укоризненным взглядом, важно вышагивая, подошел к лицу и ткнулся в щеку носом.
– Машк, – не веря, осторожно провел я ладонью по мягкой шерстке.
Кот завалился мне на грудь и размеренно заурчал, перебирая лапами от удовольствия и чуть выпустив коготки.
– Ты как тут оказался, бродяга? – посмотрев на дверь, прикрыл я свое чудо одеялом.
Не зря. Практически сразу в палату ворвалась медсестра и внимательно оглядела палату.
– Кота не видели? Барсиком зовут.
– Никаких Барсиков не знаем, – категорично ответил я, удерживая ворохнувшегося кота от побега.
– Извините за беспокойство. – Дверь вновь закрылась.
– Пока тебя не было, нашел еще три пары рук, которые будут тебя очень осторожно и нежно гладить, – обратился я к коту шепотом, а затем подтвердил в настороженное кошачье ухо: – Нет, хвост гарантированно не тронут. Еще у нас теперь есть свой подвал, глубокий и темный. Возможно, даже с мышами. И будет дельфин. Обычно он плавает в океане, но погостит у нас. Нет, его съесть нельзя, он очень большой. Но можно смотреть и мечтать, что съешь, когда
