вырастешь. Как видишь, я не терял времени зря.
Дверь еще раз открылась, на сей раз впуская знакомого доктора с абсолютно чужим человеком, одетым строго и весьма представительно – даже ботинки и те блестели, несмотря на осень и слякоть за окном.
– Максим, мы принесли тебе одежду, – положил доктор пакет на край кровати. – Тебя хотят увидеть очень важные люди, пожалуйста, переоденься.
Незнакомец между тем обошел палату, внимательно заглянул в тумбы, под кровать, свернул и развернул жалюзи и оценил вид из окна.
– Мы выйдем в коридор, – спохватился доктор, посчитав мое бездействие смущением.
Дождавшись, когда дверь закроется, я осторожно поднялся, прислушался к организму. Слегка попрыгал, поприседал, поймал легкое головокружение, которое, впрочем, быстро исчезло. Переоделся в принесенные джинсы свободного покроя, рубашку, бежевую кофту и кроссовки. Открыл окно, оценивая расстояние до земли. Затем отметил водосточную трубу у края окна.
Подхватил Машка, положил его себе на шею и перебрался с подоконника на внешнюю часть стены.
– Важные люди ждут нас дома, – буркнул я коту, согласно провибрировавшему мурчанием в шею.
Довольно быстро спустился вниз и вместе с выходящими людьми покинул огороженную часть медицинского учреждения. Вышел на дорогу пошире, определил стороны света и побрел навстречу машинам, что должны были выезжать из города. Повезло не сразу, но примерно через полчаса удалось остановить длинный грузовик с гербом княжества Шуйских у номера.
– Тебе куда? – посмотрел водитель, оценив внешний вид и кота на руках.
Он был лет пятидесяти, с поседевшими волосами и бороздами морщин на лбу. На плечах спортивный костюм, накинутый поверх серой футболки.
В салоне – легкий запах табака, маскируемый «елочкой», болтающейся у стекла. Таблички «Пустой» и «Вован», укрытые пачкой заполненных бумаг.
– Домой, – назвал я ему свой город, улицу и дом.
– А родители где? – не торопился он вывести машину на дорогу.
– Там же.
– Давай им позвоним? Пусть знают, что едешь? – с тщательно скрываемым волнением произнес он.
– Было бы замечательно, – вежливо поблагодарил я его и продиктовал номер.
По телефону закономерно попросили меня пристегнуть (а я, между прочим, и сам не забыл), а также сориентировали на гостиницу, где жил Федор, и попросили немедленно с ним связаться.
– Федор, я еду к тебе на фуре с котом.
– …
– Нет, не настолько огромным, но весьма представительным, – почесал я довольного Машка. – Да нет в больнице никаких проблем. Стоит на месте. Честно. Даже стеклышко не выбито. Там просто кто-то важный решил на меня посмотреть, а я на него – нет. Тут ему не зоопарк, хоть все двери и закрыты.
А чуть позже нам позвонили и круто развернули в аэропорт, где слегка ошарашенный водитель узнал, что ехать домой ему не трое суток, а всего пару часов.
Светлое помещение впечатляющих размеров, скромно наименованное в плане дворца «детской комнатой», могло бы служить спортивным залом небольшой школы. Впрочем, большую часть его объема занимали вещи хоть и полезные, но настолько редко используемые, что касались их только слуги, стиравшие пыль с музыкальных инструментов и спортивного инвентаря. Вечная беда старших родичей, желающих увидеть в ребенке пробуждение собственных талантов, музыкальных или художественных. Вот и стояли мольберты, рояли, саксофоны, ударные установки, подаренные лицами столь высокими, что выкинуть их никак нельзя, но, чтобы оставить, выразив внимание и уважение, аккурат и нужна столь огромная комната. К счастью, спать молодой принцессе клана было дозволено в апартаментах поскромнее.
Время частенько обращает тайны в пустяк. Так и факт существования пророка в родном клане с годами стал известен большому кругу людей. Они же носили подарки, пытаясь исподволь выгадать благорасположение принцессы-видящей, заодно испрашивая о «пустяках». Принцесса же с удовольствием принимала подарки и охотно делилась своим видением будущего, которое, увы, куда чаще оказывалось неверным, чем наоборот. Даже брошенная монетка – и та могла служить более надежным ориентиром.
«Слабый пророк», – с разочарованием, но одновременно скрытым ликованием, завязанным на собственные недостатки и боязнь их огласки, решали родичи и забывали дорогу в дальний дворец.
«Слабый пророк, – охотно соглашалось руководство клана, с горестью качая головой. – Но ведь наша кровиночка, принцесса родная. Ведь за то и любим».
Слабый пророк устраивал всех.
Даже император, пронюхавший откуда-то о пророке, пытался было протянуть загребущие руки к Юсуповым. Руки отбили, но согласились на пару встреч за дикую сумму в виде подарков.
