Жалуясь на старость, скрипнули ступени под ногами. Простонали перила, угрожая развалиться и увлечь гостей за собой. Четверо не слушали, не верили угрозам, продолжали движение, завороженно глядя на узкую полосу света – там, под дверью, на самом верху. Их ждут. И если заслонить ладонью манящий свет и приглядеться к узкой выбоине смотрового окна в центре двери, станет ясно – за ними наблюдают. Но не торопятся открывать.
Костяшки пальцев отбили два еле слышных удара, выдержали паузу и ударили еще трижды.
Дверь распахнулась почти беззвучно, под шепот хорошо смазанных петель. Четверо вошли внутрь и вместе с ожидавшим их хозяином молча опустились на пол вокруг низкого столика. В небольшой коробке комнаты, подсвеченной желтым светом электрической лампы и отсветом луны из крошечного окошка, колени чуть ли не касались друг друга, а хвосты плащей замкнули черной полосой круг за их спинами.
– Делайте то, что должно, – глухо произнес голос из-под капюшона.
Пришедшие синхронно достали из глубины плащей тонкие книжицы и передали друг другу.
– Мне одному кажется, что «пойти за тетрадкой» – не лучшая причина для выхода из дома в десятом часу? – скинув капюшон, засомневался Артем.
– Сработало же, – пожал я плечами.
– Ух ты, а мне досталась биология за восьмой класс!
– А у меня пустая тетрадка, – с диковинным акцентом шепнули из-под капюшона справа.
Если бы не голос и краешек золотых волос, выбившихся прядкой, и не догадаться, кто рядом.
– Отличная вещь, – заверил Федор Светлану, с интересом разглядывая раскрашенное изображение мышц. – В нее можно что-нибудь записать.
– Федор, ее придется вернуть.
– Жаль, – вздохнул он.
– Пусть, завтра вернешь.
– Спасибо, – благодарно шепнул в ответ Федор.
– А тут ошибка во втором примере, – меланхолично произнес Артем, рассматривая то, что ему досталось.
– Да? – заволновался, привстав, Паша.
– Так, тихо! – пришлось грозно откашляться и обвести притихших друзей тяжелым взглядом. – Артем, ты чего со скрипкой? – заметил я непорядок.
– Да я только с репетиции, – прижал он локтем футляр и запахнул краем плаща.
– Ладно. Хм. Наверняка многие хотели бы знать, зачем мы сегодня собрались!
Брат дисциплинированно поднял руку вверх.
– Федор?
– Я не знаю, но зато я принес «Монополию», – со скромной гордостью подвинул он к свету коробку.
Но затем под укоризненным взглядом задвинул ее обратно.
– На повестке дня танцевальный конкурс, – чуть повысил я голос. – Вопрос номер один: кто умеет танцевать?
Из присутствующих подняла руку Светлана.
– Танец маленьких утят? – робко подал голос брат.
– Отлично, умеют двое, – одобрительно кивнул я ему.
– Нет, ну такое и я могу, – возмутился Пашка.
– Уже трое. Не стесняемся, поднимаем руки.
– А такой репертуар… Точно подойдет? – засомневался Артем.
– Главное – навыки! – ответил с важным видом.
Как-то и не надеялся, что кто-то умеет. Но закрывать собрание из-за того грустного факта, что не умеет никто, – так и о победе можно забыть. Научимся! Я ведь тоже никогда не танцевал, да и нога пока не особо гнется. Но у нас же еще пять дней впереди!
– А танец сами придумаем, – подвел я итог. – Тем более что у нас есть подсказка.
На этой фразе я достал из-за спины стопку фотографий, до того лежавших изображениями вниз, и веером распахнул перед друзьями, жестом предлагая ознакомиться.
– Это те, кто будут в жюри. – Я дождался, пока фото разойдутся по рукам, и добавил: – Надежные люди говорят, что им нравится смерть. Нет, не своя собственная, я уточнял.
– Будем танцевать с утятами в руках и в конце отрубим им головы, – меланхолично произнес скрипач, рассматривая фото лысого господина с безобразным шрамом на правой скуле.
Я нагнулся к Артему, внимательно посмотрел в его глаза и постучался ноготком по стеклу очков.
– Все дома?
А он отчего-то даже не ответил – мрачнел и не отрывал взгляда от изображения.
– Смерть – не означает гибель. Риск, опасность, хождение по грани, – тихонько произнесла Светлана и провела по изображению ноготком, оставив
