силах противостоять сиянию светила – и желанию им поделиться.
Уже утро, по счету – третье без сна. На этот раз не было заполошной ночи, за которую все надо успеть, откатать, проверить, исправить и проконтролировать вновь. Можно позволить себе отдохнуть. Даже нужно. Только сон никак не шел.
Попробовал считать овец. Но как они должны прыгать, слева направо или наоборот? А на каком удалении от меня? Надо ли на них смотреть сверху или забор должен быть над головой и требуется считать кудлатые тела на фоне неба? А с какой скоростью им двигаться? А окрас – серый, коричневый или черный? Большие овцы или совсем ягнята? Высота забора и его тип? В общем, сложная методика – столько неизвестных. Оттого, наверное, не сработала. Или прошлая неделя никак не хотела выходить из головы, путая мысли мелкими деталями. Хотя пора бы.
Обычная ночь в комфортном вагоне, и некуда спешить. Вот друзья это прекрасно понимают, оттого тихонько посапывают, наверстывая упущенное. У каждого из них, разумеется, отдельные кабины. Да и весь опечатанный гербовыми пломбами вагон целиком принадлежит нам – от пяти личных комнат и общего зала до небольшого закутка с душевой и собственной столовой.
Но как-то так вышло, что после подведения итогов прошлой ночью решили заночевать здесь – в общем зале, на мягком ковре. Сами собой нашлись клетчатые одеяла – целая стопка дожидалась в одном из шкафов, а затем персонал вагона, путешествующий вместе с нами, озаботился матрасами и теплыми одеялами для нас.
Даже Светлана где-то тут – если приглядеться к комку из одеял в углу… или вглядеться в бежевый силуэт за журнальным столиком, то можно предположить… А может, на массивной антресоли, откуда выглядывает уголок простыни… Во всяком случае, вчера она отсюда не выходила, это я могу сказать определенно. Вот Пашка с Федором легко обнаруживались на слух, хотя залегли одинаковыми сугробами у правой стены. Артем так и вовсе – где футляр от скрипки, там и он. Но тут ничего странного нет – просто пару дней назад Федору в голову пришла отличная идея сделать так, чтобы наши музыкальные инструменты были слышны в зале отовсюду. Ведь с микрофонами можно и не угадать, да и зависеть от проводов, имея на сцене огромное круглое лезвие, совсем не хотелось.
Я идею одобрил, Федор загорелся и вскоре продемонстрировал результат на барабане. После того как мы снова стали слышать, большинством голосов решили сделать то же самое с фортепиано и скрипкой. Большинством, это потому что Артем не пожелал отдавать на переделку инструмент, пытался сбежать, был блокирован, кусался, выпрыгнул в окно, а затем ловко кидался желудями с дерева, а когда Пашка полез наверх – то еще и ботинок швырнул. И тут мы поняли, что мнение Артема надо уважать.
Переделали другую скрипку – теперь звучит так, что реагирует даже тонометр в медпункте. Но новая все же похуже старой – у Артема-то не абы какой инструмент, а работы уже полтысячи лет назад умершего человека. Так что желания втихую дотянуться до нее и «сделать хорошо» Федор не оставил – потому и спал владелец в обнимку с инструментом. Даже в душ вроде с ней ходил. Но это он зря, так и испортить можно.
Интересная получилась неделя. В чем-то очень честная – иначе сказать не получится. Ведь люди часто выглядят совсем не такими, какие они на самом деле, и за бравадой, гордостью и дорогим костюмом частенько не скрывается ничего. Надо, чтобы хорошенько тряхнуло, чтобы все ненастоящее обвалилось нарядной облицовкой с дряхлого здания. Вот нас сотрясло основательно, перебрало по кирпичику до самого фундамента. Да и другим досталось.
Трудовика мы все же отправили в плавание – поспорили на батон, что не выйдет в сентябре на водный простор. В означенное время Юрий Вадимович за каких-то полчаса срубил плот, проигнорировав дощечки (а я старался!), с гордым видом забрал выигрыш, разложил переносной табурет, снасти для рыбной ловли и направился вниз по течению.
– Дядь Коля всегда мечтал отправиться в плавание, – задумчиво вздохнул Артем, глядя на посеревший от расстояния силуэт.
– Так ведь Юра? – автоматически поправил его Пашка.
– Когда в школе – да, – непонятно отозвался тот и, махнув на прощанье рукой, зашагал на самую первую нашу репетицию.
Хотя четыре дня назад мы еще не особо знали, что станет нашим танцем, а что – музыкой к нему. Оказалось, чтобы найти решение, надо просто начать изображать то, что должно стать танцем, наигрывая музыку в такт движениям. В пустом после занятий спортивном зале грустил чистый звук скрипки в осеннем дожде фортепианного наигрыша, перемежаясь шиканьем Светланы из-за отдавленных ног и грохотом барабана пытающегося найти вдохновение Федора.
На второй день барабан у брата отняли, заменив треугольником. Федор усилил треугольник двумя топазами. Долго извинялись за треснувшие стекла. Отняли треугольник.
Вручили Федору маракасы и строго-настрого запретили что-то прикручивать. Федор прикручивать не стал, но засыпал камни в колотушку. На удивление, получился дивный и загадочный звук, очень красивый. Понравилось не только нам – ближе к вечеру им кто-то так заинтересовался, что аж дверь скреб, желая попасть к нам на концерт. Открыл дверь, посветил в темный коридор Звездочкой – сбежали. И так – три раза за ночь. Хамство!
Подарком в первый день стал визит Руслана Артемьевича – кроме обещания всемерной помощи последовало разрешение использовать спортзал круглосуточно и освобождение от посещения уроков. А еще он обрадовал тем, что в первом туре разрешили пользоваться Силой – и это была новость из тех, что на мгновение пробирают холодом тревоги, обескураженностью от собственной забывчивости и теплой волной облегчения от того, что просчет не станет фатальным. Ведь, планируя номер, мы действительно позабыли о главном условии турнира и хороши бы были, оставшись на сцене без ключевого элемента.
