– И как мы пройдем? Тут же камеры повсюду…
Видеокамеры на вертушках неторопливо елозили по вверенной их присмотру территории равнодушным стеклянным взглядом.
– Я тебя по «слепым зонам» проведу, – уверенно пообещал Грант.
– Точно? – недоверчиво прищурился Тони.
– Приблизительно, – ухмыльнулся Грант. – Главное, не отставай.
Вариант «развернуться и уйти» даже не рассматривался. Вариант «уйти, чтобы повторить проникновение в следующий раз» представлял собой совершенно бессмысленную трату времени – не говоря уже о ненужном риске. Оставалось и впрямь только одно – следовать за Грантом впритирку и надеяться, что чутье его не обманет.
Грант шел спокойно, почти не останавливаясь. Они уже одолели два лестничных марша. Оставался последний пролет с выходящей на него каморкой из тех, где обычно держат запасные швабры, и еще один марш. И тут Грант внезапно остановился и обернулся. Лицо его сделалось напряженным, как у человека, которому во время умывания попало мыло в глаза.
– Что такое?.. – очень тихо, почти одними губами спросил Тони.
Даже этот еле слышный шепот заставил Гранта досадливо поморщиться. Он приложил пальцы к губам – молчи, ни звука! – а потом замер, прислушиваясь. Тони еще не слышал ничего – но не сомневался, что Гранту не померещилось.
Грант мотнул головой в сторону каморки. Дверь ее была открыта настежь. Они не могли знать, что там, в каморке, – но спрятаться было больше негде.
В каморке тоже было негде спрятаться.
В ней не было ничего, кроме вертящегося стула и небольшого стенда с непонятными датчиками и переключателями.
А шаги – теперь их слышал не только Грант, но и Тони – неумолимо приближались.
Кто это, куда он идет – в подвал или в эту крохотную комнатушку?
Но даже если он идет в подвал, закрывать дверь уже поздно – наверняка заметит. Да и закрывают ли ее и вообще? Похоже, что нет. А если этот человек направляется именно сюда…
Додумать эту мысль до ее логического завершения Тони не успел. Грант дернул его за рукав, взглядом указал на дверь и почти беззвучно выдохнул: «Сюда!»
Старая детская придумка – если дверь открывается внутрь, так весело прятаться между распахнутой дверью и стеной!
Вот только места за дверью не хватает для двоих – тем более взрослых.
Только для одного.
Грант подтолкнул Тони к двери. Тот оглянулся на напарника растерянно и беспомощно: неужели Грант хочет, чтобы Тони спрятался один?!
Шаги на лестнице звучали уже совсем близко.
Грант внезапно толкнул Тони, и тот сам не понял, как он оказался за дверью и куда подевался Лестрейд. А Грант словно сквозь землю провалился. Спустя всего какую-то пару мгновений в каморку кто-то вошел – видеть его Тони не мог, но отлично слышал, как под его весом слегка скрипнул стул, как защелкали переключатели. Он слышал многое – и чуть тяжеловатое дыхание немолодого уже человека, и бормотание, и повторное поскрипывание стула. Но Тони не улавливал ни одного звука, исходящего от Гранта. Да, но ведь и тот тип, что сейчас бодро щелкает переключателями, тоже явно никого рядом с собой не видит и не слышит! Он держит себя так, будто никакого Гранта Лестрейда поблизости нет и вовсе.
Чертовщина, да и только.
Тони было не до загадок: всем своим существом он был сосредоточен на том, чтобы не выдать себя не то что шорохом – дыханием. Он не думал и не мог думать, где же прячется Грант, – с него было довольно уже и того, что Грант сумел спрятаться. И лишь когда стул в последний раз скрипнул с легким провизгом, а чуть погодя звук удаляющихся шагов послышался уже с лестницы, Тони очень тихо выдохнул и наконец-то выглянул из-за двери.
Да так и замер.
Никакого Гранта в каморке не было и в помине.
Зато там было кое-что другое.
Только теперь Тони с изумлением обнаружил, что его рука сжимает лапку невесть откуда взявшегося плюшевого медвежонка.
Очень, очень знакомого ему медвежонка…
…Однажды кузина Тони, покупая игрушечный автомобиль для своего трехлетнего сына, попросила продавца дать ей машинку, предназначенную для прямого попадания в руки ребенка. Такую, что хоть пару месяцев продержится. Нельзя сказать, чтобы она была не права – однако далеко не все дети ломают игрушки. Данек своего плюшевого медвежонка берег пуще глаза: другого взять было бы неоткуда. Какие тут игрушки – хватило бы за жилье заплатить да прокормиться! Впрочем, с тех пор, как Адась поступил учеником к портному Шнайдеру, одной парой рабочих рук в семье стало больше, и Данек уже не ложился спать голодным. А потом портной Шнайдер дозволил Адасю взять себе лоскутки, и Адась сшил братишке медвежонка. Отец отполировал
