— Хозяйка… Она там?!
— Конечно. И хозяин туда поехали.
— Где? Где эти Уточки?!
Робер еще никогда не седлал коня так быстро. Бедный Дракко остался без ужина, но пешком до этих самых Уточек часа три.
— Если б господин сказали, что у него срочное…
— Мне нужна ваша госпожа!
— Она тут не бывает!
— Поэтому я и еду.
— Монсеньор, — Дювье уже держал Мэтра Жанно за недоуздок, — вы не можете один!
— Разумеется, я и дороги-то не знаю. Меня проводит… Как тебя зовут?
— Жак, то есть… Мое имя — Эпий.
— Монсеньор, мы с вами. — Дювье не отцепится, разве что дать ему по башке.
— Хорошо.
Идти друг к другу целую вечность и встретиться при ораве хороших, замечательных, бесценных людей, Леворукий бы их побрал!.. Так, может, послать записку? И остаться на всю ночь с ящерицами и флейтами?! Немыслимо!
— Эпий, она здорова?
— Да… Спасибо святой Октавии, обошлось.
2
— Я подтвердил, что вы действовали в рамках выданных вам полномочий. — Фельдмаршал говорил, будто незрелый лимон сосал. — Я даже готов допустить, что вы не нашли иного выхода.
— Его не было, — твердо сказал Руппи. Бруно молчал, и лейтенант понял, что мысль следует развить и притянуть к уставу хоть бы и за уши. — Солдатам надлежало увидеть, что подстрекательство к мятежу, участие в оном и уступки мятежникам ведут на соседние сучья. Не хватит сучьев — на соседние деревья.
— Необдуманное действие далеко не всегда лучше бездействия, — осчастливило умной мыслью начальство. — Правда, на вашей стороне брат Орест и печальный опыт Рейфера, потерявшего почти всю пехоту. И все же риск был чрезмерным.
— Отнюдь нет. Обычному кавалеристу, пусть и опытному, со мной не справиться.
— А если бы вам попался необычный? Я могу себе позволить потерять сотню младших офицеров, но гибель или публичное поражение наследника Фельсенбургов будет иметь крайне неприятные последствия. Извольте об этом помнить.
— Я помню, — заверил Руппи, поскольку Бруно без заверений не отцепился бы.
— Очень хорошо, — кивнул командующий. — На свидетелей произвела впечатление сноровка вашего слуги. Где вы его нашли?
— Киппе — флагманский палач Западного флота. Я забрал его у Вальдеса, когда мне предложили отправиться к регенту.
— Вот как… — Фельдмаршал жевал уже не два лимона, а все четыре. — Ваши похождения обрастают все новыми подробностями. Теперь при вас оказался палач. Скоро выяснится, что вы замешаны в деле «Верной звезды».
— Я замешан, — не стал темнить Фельсенбург. — Память «Ноордкроне» требовала казни дезертиров, и они были казнены. Вы с бабушкой Элизой могли отправить мерзавцев на плаху обычным путем, но предпочли самоустраниться.
— Этого еще не хватало! — Бруно откинулся на спинку походного кресла и глубокомысленно забарабанил пальцами по столешнице. Руппи знал, что некогда принц брал уроки игры на клавикордах, не преуспел, зато обрел привычку выстукивать единственную освоенную до конца пьесу. Кажется, «На память Элизе».
Фельдмаршал стучал, Руперт ждал, понимая, что отправляться под арест нельзя. Если глава дома Зильбершванфлоссе окажется непоправимо глуп, придется бежать к фрошерам, вернее, к гаунау, и с их помощью брать в оборот уже бабушку. На всякий случай Руппи прикинул расстояние до приоткрытого — Бруно ценил свежий воздух — окна. Мориск стоит у коновязи, перемахнуть невысокий забор и уйти в поля ему как яблоко схрумкать. Главной опасностью будут мушкеты конвоя, но тут уж от них с Мороком ничего не зависит. Только от удачи.
— Я не желаю ничего знать о ваших прошлых выходках, — наконец сварливо изрек Бруно. — Этот Киппе не болтун?
— Он — уважаемый член гильдии. Кажется, палачи дают обет молчать о том, что видят и слышат во время работы.
— Я буду вынужден принять к вам меры, но не прежде, чем о вашем поступке станет широко известно. Если вам нужно написать в Хексберг,
