— Оба хуже, — отрезал он. — То есть, господин фельдмаршал, я не собираюсь признавать своим кесарем ни того, ни другого.
— Что ж, — Бруно сменил гнев на милость, а незримый лимон — на яблоко, а то и вовсе на грушу, — в таком случае идите, принимайте у Рауфа роту моего личного конвоя. С вами под окнами я буду спать спокойно, сколько бы подозрительных мушкетеров ни появилось в округе.
3
Гнать сумасшедшим карьером мешали сгустившиеся сумерки и незнакомая ухабистая дорога. Себя бы Робер не жалел, но ломать ноги Дракко?! Они ползли, то есть ехали рысью. Кажется, было холодно и выпал иней, кажется, светила луна, кажется, Дювье что-то говорил. Поглощенный будущим счастьем Робер не слышал, хоть и отвечал. Сейчас они с Марианной встретятся, прикоснутся друг к другу, останутся вдвоем… Коко исчезнет, как исчезал всегда, но с разводом решать придется немедленно, с разводом и женитьбой, а тут без Валмона не обойтись. Отец Марселя против не будет, в конце концов, он вновь встал на ноги не где-нибудь, а в Старой Эпинэ!
Брат Анджело считает, что внезапное исцеление, как и смерти, связано с местом. Уж не потому ли маршал Рене бросил Грозовой холм ради ничем на первый взгляд не примечательной рощи, а дед протянул дольше, чем следовало? Рыцарь королевы! Великий Анри-Гийом… Племянник потерявшего всех сыновей герцога, угодивший в Повелители и погубивший уже свою семью. Нет уж! Лучше перебраться в старый замок, пусть заброшенный, но чистый от ненависти, дурных смертей и грешных снов. Южную башню алаты уже обжили, хоть сейчас въезжай, да и все крыло в относительном порядке. Октавию лучше расти подальше от Анри-Гийома, даже мертвого, а Левий поймет, понял бы… Придет время, и кардинал вернется в Старую Барсину, в затопленный храм. «Львы» наверняка прятали что-то гальтарское, не потащили же они антики в Агарис, а Коко в поисках древностей облазил кучу руин, он раскроет секрет Славы, особенно, если поманить его какой-нибудь маской. Барон не должен остаться внакладе, он хотел найти в провинции юную блондинку, и отлично! В Олларии взойдет новая звезда, а Марианна будет светить только одному!
Поворот, расступившаяся рощица, шум воды… Эпий-Жак говорил про мельницу и птичьи загоны, отсюда и Уточки. Марианна зовет себя птичницей, она здесь родилась? Лэйе Астрапэ, надо же такое забыть! Они ведь росли вместе с Салиганом, а тот не то из Сабве, не то вовсе с урготской границы… А ведь у Марианны родни нет, только нашедший ей мужа маркиз, так что от визитов в Эпинэ обормоту не отвертеться, будь он хоть четырежды дуксом и восемь раз ворюгой…
Сонная деревня пахнет дымком, огни погашены, лениво лают не знавшие настоящих врагов собаки. Милое местечко, но слишком уж близко от Кольца! Как бы любимая ни упиралась, а перебираться ей придется прямо сейчас. С Дювье, он и так все знает.
— Ты поедешь домой, — сказал вслух Робер. Тьма ответила близким звоном колокола, а церковь — вторая из названных примет. Теперь главное не пропустить поворот! Узкая дорога, почти тропа, упирается в светлые ворота, так и хочется перелезть через стену и побежать к светящемуся окну, потому что оно не может не светиться! Марианна ложится поздно, а они научились чувствовать друг друга. Баронесса поймет, что он здесь, уже поняла…
— Кто? — спрашивают из-за ворот. — Кто приехал?
— Герцог Эпинэ!
— Они это! — подтверждает Эпий-Жак. — Хозяйка им во как нужна! Аж кушать не стали.
— Сейчас хозяина кликну. Вы уж погодите чуток.
С хозяина и начнем! Пусть называет любую цену…
— Дорогой Робер! — Кругленький, просто одетый мужчина знакомо раскидывает руки. — Здесь?! В нашей пейзанской глуши? Какая неожиданность! Какая восхитительная и ужасная неожиданность! Я совершенно не готов…
— Неважно, Коко! Я был поблизости, заехал, узнал… Лэйе Астрапэ, я к ней!
— «К ней»? — переспросил Капуль. — Боюсь, здесь вышла…
— Мне нужна Марианна! Навсегда нужна… То есть до моей смерти. Я ее заберу сегодня. Сейчас!
— Сударь, успокойтесь, пройдемте в дом. Наш уговор, само собой, в силе, но что вас так взволновало?
— Вы спрашиваете?! Жак сказал, что вы у Марианны. Она тут, даже Эвро забрала…
— Он именно так сказал? Эпий, что ты сказал монсеньору?
— Что пёска здесь… То есть собачка у хозяйки, ну и вы…
— Гальтарские боги! Я могу лишь просить прощения за косноязычие этого создания. Да, Эвро здесь, но не Марианна. Видите ли… Эпий, оставь нас. Я должен вам кое в чем признаться. Понимаете… Я высоко ценю Марианну, более того, в некотором смысле я ее создал, но… у меня есть семья. Конечно, она не для столицы, хотя мне удалось привить Марию некоторую долю изысканности.
— Марию?
Марианны нет, барон что-то лопочет, а ноги и спину начинает сводить усталость. И холодно, закатные твари, как же сразу стало холодно.
