— Увы… Но входите же! Поверьте, только здесь, в провинции, я отдыхаю душой. Филиппа может показаться простоватой, но она умеет создать уют, именно уют. Звезда в небе и свеча на столе равно необходимы, пусть и в разное время.
— Филиппа?
— Мою супругу, именно супругу, зовут Филиппа. Надеюсь на вашу скромность и ваш такт! Понимаете… Вчера я вновь стал отцом. В наш жестокий век это такая ответственность…
Робера вели, и он шел к дому, где не было Марианны. Шел, поднимался по ступенькам, отдавал кому-то плащ и шляпу. Откуда-то выскочила Эвро, сварливо тявкнула и была ухвачена бароном. Полная пожилая женщина улыбалась, приседала, называла каких-то детей, дети, не то пятеро, не то шестеро, благовоспитанно здоровались. Метались, собирая на стол, две курносые служанки, о чем-то разглагольствовал барон, потом защебетало — толстощекий мальчуган сдернул с клетки расшитый розами и незабудками чехол.
— Марк! — прикрикнул барон. — Это неприлично. Меня удручают наши клирики… Почему, принимая одни имена, они отвергают другие, столь же древние? Нам запретили назвать сына Лаконием. Да… В деревне меня знают как моего же управляющего. Надеюсь, вы сохраните этот маленький секрет?
— Конечно, — равнодушно пообещал Иноходец и вдруг спохватился: — Но… Марианна знает о… вашей супруге?
— Я не скрывал, что Марий — мой сын и что у меня есть и другие дети, но в подробности она не посвящена. Буду честен. То, что вы видите, достаточный повод для признания брака недействительным, но я по-прежнему считаю себя в ответе за Марианну и не готов вверить ее человеку, который все воюет и воюет. Вы ведь воюете?
— Приходится… Через неделю или близко к тому на Кольце начнутся бои.
— Вот видите!.. Дорогой Робер, я жажду представить вас Филиппе, но сперва умоляю вымыть руки и переобуться. Невидимая грязь, которую мы носим на руках и обуви, вредоносна и для рожениц, и для младенцев. Вы, будучи опекуном его высочества, не можете этого не знать.
— Да, мне сказали…
Глава 2
Гайифа. Граница Кипары и Мирикии.
Бакрия. Хандава
1
Чиновников Капрас не то чтобы недолюбливал, но полагал неизбежным злом. Когда молодые приятели молодого Карло, подвыпив, грозились перетопить зануд в Полтуке, будущий маршал резонно возражал, что без писанины не обойтись, а будет писанина, будут и чиновники, так что чернильные души имеют право на существование. Пока не нацепят военный мундир. Время и мориски подтвердили правоту Капраса — Коллегия провалила все, что могла, и получила по заслугам, хотя лучше бы обошлось без расплавленного сургуча в глотках. Чище было бы и быстрее; впрочем, кто знает, до чего дошел бы сам Капрас при виде шадских орд на имперских трактах. Хотелось думать, что сам бы он все же предпочел бить язычников.
— Господин маршал, — Левентис сунул тщательно причесанную голову в низенькую дверь, — вы задерживаетесь дольше, чем собирались.
— Тьфу ты, бацута! — ругнулся маршал, хватая шляпу. Накануне они решили, что командующий заставит ждать себя четверть часа, но последнее время Карло тянуло на размышления и воспоминания. Видимо, давала о себе знать подползающая старость… Турагис, тот и вовсе докатился до мемуаров, но бывшему стратегу доходит седьмой десяток.
— Пятнадцать лет у меня точно есть, — бросил кому-то невидимому Капрас и, поймав взгляд гвардейца, объяснил: — Турагис разводит лошадей и пишет воспоминания, но я моложе и, прежде чем учить потомков, повоюю сам!
— Разумеется, сударь. — Агас подавил усмешку. Конечно, могло и показаться, но потомков лучше было не поминать. Гирени где-то подхватила
