— Я еще из ума не выжила, — проворковала алатка, подпирая подбородок кулаком. План Алвы строился на морисских победах, но багряноземельцы вопреки всем расчетам откатились от Паоны и вроде бы встали на Полтуке. Убираться за море язычники не торопились, однако и вперед не шли, Бонифацию это не нравилось.
— Точно ли сей Орест силен? — то и дело вопрошал кардинал. — Или же мы зрим хитрость зегинскую? Сожжешь Паону — союзники скажут, что назад пора. А если не жечь? Не выиграв войны, уходить невместно — и скверну не побороли, и по носу получили, нос же у властителей земных — больное место. Рокэ говорит, Садр с Агирнэ только корабли дали, войско же, что в Гайифу вторглось, — сплошь зегинцы. Оно и понятно — близко, да и зуб у них на соседей, никого не удивит, коль зазимуют у Паоны. Вроде и при деле, не придерёшься, а корни к весне пустят, что твой пырей. Не выполоть.
Резонов в мужниных рассуждениях хватало: Алва додумался откусить у павлина зад, так почему бы восточным морискам не замахнуться на перед? Садрийские и агирнийские суда уйдут зимовать если не на Дигаду, то к Межевым островам, а зегинцы останутся выжигать скверну и спасать свою репутацию. Весной союзники узнают, что репутация спасена аж до талигойской границы, и в их, союзников, присутствии никто не нуждается. Талиг получит головную боль, но ему не впервой, а вот что ждет Алат? Зятем нар-шадом Альберт при всей своей пронырливости не обзавелся.
— Эй, — раздалось под ухом, и на плечи Матильды легли знакомые лапищи. — Может, из ума ты и не выжила, но прихватил тебя демон молчания. Не ко времени.
— Я думала, — с достоинством произнесла алатка, по-кошачьи вывернувшись из слишком жарких для делового разговора объятий. Бонифаций хрюкнул и чинно уселся на низкий, обитый бархатом стульчик без спинки. Тот просел, но выдержал, точно мелкая рудничная лошадка, на которую взгромоздился подгулявший здоровяк.
— Мыслящий угоден Создателю, — изрек временно отвергнутый супруг, — дурак же из орудий Врага — страшнейшее. Что удумала?
— Баата рассказывал, — напомнила на всякий случай принцесса, — как ему показался Капрас. Если такого умеючи подтолкнуть, корпус к Паоне не пойдет. Главное — решить, под какое место толкать.
Бонифаций свел брови, похожие на толстые тополиные сережки, если б те вдруг вздумали сразу почернеть и поседеть.
— Мы, душа моя, — объявил он, — не с Капрасом встречаемся, но с чиновниками. К Капрасу я тебя и не взял бы. Знаю я этих маршалов и тебя знаю.
— К Капрасу я сама не поеду, — с готовностью подхватила Матильда. — Нужен мне маршал без гитары! Вот Алва или…
— Не ввергай во искушение, непутевая! — потребовал супруг. — Лучше подумай, чем нам жуков чернильных пугать, а чем приманивать.
Матильда запустила руку в миску с мелким, но вкусным виноградом и задумалась. На сей раз — о чернильных жуках, то есть о двух губернаторах и одном субгубернаторе, что, потерпев неудачу с Баатой, сунулись к Бонифацию.
Гайифцы искали управу на бакранов. Алаты на месте имперцев собирали бы ополчение, но павлин воюет не саблями, а монетой. Нападает — платит, чтобы не драться самому, обороняется — бежит откупаться. Чиновники посчитали и пришли к выводу: дать взятку проще и дешевле, чем вооружать отнюдь не рвущихся в бой байбаков.
— Деньги! — решительно объявила Матильда. — С них нужно требовать деньги. Непреклонно и побольше! Иначе не поймут, а повод у нас есть: Баата им сказал, что бакраны рвутся помочь разоренной Варасте, вот пусть компенсацию и выплатят. Напрямую, не дожидаясь, когда за ней на козлах прискачут.
Бонифаций задумчиво почесал нос.
— На то они возразят, что Варасту потрошили бириссцы, а посему претензии если кому и предъявлять, то сыну Адгемара… Только доводы хороши, когда не ты на сковородке сидишь, но враг твой. Про бакранов скажем, что они простодушны, как дети малые. Кого могут, кого можно, того и грабят.
— Такое в Гайифе поймут, — согласилась Матильда и осознала, что хочет это услышать. Нет! Она хочет это сказать! Лично. — Заодно напомним, что покойного казара подстрекала Паона.
— И Агарис, — затянул свое Бонифаций, — за что и поплатился, ибо мориски суть орудие Создателя. Он, в великой милости своей, насылает на еретиков язычников, заместо саранчи или чумы, что по их грехам причитаются. Есть в Книге Ожидания подходящее место про малое зло, что вяжет руки большому и отверзает двери осознанию и просветлению. Я про то напомню, а потом и про наследство нечестивых, что можно избыть.
— Как бы им объяснить, — грядущие переговоры увлекали все больше, — что за паонские пакости Паоне и отвечать, а с тех, кто сам по себе, спроса особого не будет?
— Вот ты, сладость моя, на сие и намекнешь. Как сестра Альберта. То, что просто так от империи не отложишься, губернаторы понимают, но почему бы не пригласить в поручители соседнего монарха?
— Это потом. — Матильда щелчком отправила одинокую виноградину через полкомнаты. — Алва твой соврать не даст, быстро такое не делается. На первый раз вытребуем из пограничных провинций деньги, причем прилично. Так, чтобы превосходительные закряхтели.
— И никаких обещаний, что набеги не возобновятся, — рубанул супруг. — Сейчас осень, сбор урожая. Пусть собирают, а там поглядим. Может, козопасы через три месяца и вернутся, кто их, диких, знает?
— А ведь у бакранов, — подхватила Матильда, — скоро свои праздники… Козий гон и свадьбы. Это месяца два, не меньше, а что потом, мы знать
