ввязываться в крупную драку умным ему не казалось, но, с другой стороны, предъявить чиновникам отбитых пленных и скрученных бандитов было бы во всех отношениях полезно. Это подчеркнуло бы осведомленность талигойской стороны в гайифских делах и укрепило бы будущий договор. Отбитые негоцианты молчать не станут и, если кто-то при них начнет честить губернатора за перемирие, свое слово скажут. Кроме того, бакраны стремились искоренять, а Мэгнус — прогуляться по скалам. Марсель поправил нарожную ленту и скомандовал:
— Идем вверх двумя отрядами, только тихо. Нужно застать Зло врасплох.
4
В дальних холмах снова замельтешило, и тут же воздвигшийся на обрыве вооруженной до зубов сосной великан возопил:
— Ешо кто-та!.. Тэпер ых болше.
— Да, — согласился Бурраз. — Колонна всадников, большая… Торопятся, но не слишком.
— Подкрепление к этим… или бакраны?
— Для Валме, душа моя, слишком быстро. Если ему не придется бежать.
— Этому паршивцу? — хмыкнула принцесса. — Такие только от невест бегают… И от родни.
— От графа Валмона убежать затруднительно. — Бурраз то ли с восхищением, то ли с осуждением покачал головой. — К тому же его здесь нет.
— Господа, — вмешался не отрывавшийся от трубы Дуглас, — вам не кажется, что шайка одна?
Парень угадал — уходившие от реки бандиты остановились и спокойно ждали, затем два отряда слились в один.
— Аны вазврашаются. Будэт драка?
— Вряд ли те, кто напал на субгубернатора, вздумали замэнить его на переговорах, — улыбнулся Прампуша.
— Брод быстро не перейти, — то ли напомнил, то ли утешил Темплтон, — да еще под огнем. Желаете взглянуть?
Матильда желала, но уступила первенство мужчинам. Они передавали трубу из рук в руки, пытаясь понять, что затеяли странные разбойники. Теперь их набиралось больше двух сотен, и они нестройной колонной скакали прямо к переправе. Бандиты были далеко и почти не существовали, пока прибор не добрался до алатки и она не увидела светло-желтый круг и на нем черные стремительные фигурки. Стало жутко. Она не понимала почему, она вообще ничего не понимала, едва не потеряв голову сразу от ужаса и омерзения. Все набиравшие и набиравшие ход всадники были гаже любой нечисти. Хотелось швырнуть дорогущую трубу с обрыва, бросить все, взобраться в седло и гнать, гнать, гнать прочь!
— Сударыня, — что-то заметивший Дуглас взял из рук принцессы свое сокровище, — они не прорвутся через реку и уж тем более не доберутся сюда, но вам, возможно, в самом деле…
— Твою кавалерию, нет! — Она заорала не на Темплтона, а на собственный страх, и тот, рыча и морща верхнюю губу, попятился. Женщина улыбнулась мужу и, заставляя себя идти медленно, двинулась вдоль обрыва к почти сакацкому стволу. На полдороге ее обогнали Темплтон и сияющий великан, которого наконец-то отпустили вниз. Кагет не боялся, такие ничего не боятся.
Белый ствол был по-прежнему прохладным и гладким; мелкие сучья сосна давно потеряла, и теперь в небо тянулась шестипалая рука. На одном «пальце» устроилась черная птица — не ворон, крупнее. Казалось, прячущийся в холме гигант надел кольцо с карасом и, хвастаясь, растопырил пальцы.
— Мир вам, сударыня.
— Пьетро?! Вы-то что здесь делаете?
— Что всегда. Прошу у Создателя милости к одним и прощения для других.
— Я думала, вы в аббатстве.
— Мои братья во мне не нуждаются.
Матильда в монахе тоже не нуждалась, однако рычать на него было не за что. Бестолочь и бестолочь, но, кажется, и впрямь верующая. Не всякий, когда творится такое, будет перебирать четки и говорить о прощении.
— Отправляйтесь в обитель.
— Я готов сопровождать туда вас.
— Я остаюсь.
— На все воля Создателя. — Монах отсчитал несколько жемчужин. — Его высокопреосвященство Левий желал бы, чтобы я сейчас был с вами. Так и будет.
Левий был не настолько безмозгл, чтобы перед боем кому-то навязывать неумеху в балахоне, скорей уж кардинал приставил бы к ней серого
