1
Фок Дахе выглядел ужасно, но оставался полковником. Торским. Чисто выбритый, одетый с иголочки, он, насколько позволяла больная нога, чеканя шаг, продефилировал через кабинет и замер точно посередине вытканной на ковре охапки роз. Четко. Красиво. Каждая напряженная мышца давала понять, что ее хозяин — не убитый горем отец, а явившийся за новым назначением офицер. Это было столь очевидно, что Савиньяк не стал попусту тратить время.
— Значит, — начал разговор Проэмперадор, — вы желаете вернуться в армию?
— Именно так, господин маршал.
Ни дерганий, ни восклицаний, все очень достойно и окончательно, хотя, говоря по чести, что ветерану делать в набитом памятью о дуре-дочери доме? Уехать к внукам и жене и услышать от нее «как ты допустил?!»?
— Вы были у лекаря? — проявил заботу заявившийся минутой раньше полковника братец, до того сетовавший на Шарли. То есть не на Шарли, а на «вороных», уступивших на сегодняшних скачках витязям Карои. — Что вам сказали?
— Мне не нужен лекарь. Я полностью здоров.
— Вам виднее. — Человеку нужны не носовые платки и тинктуры, а приказы и дело. И не ему одному, к слову сказать. — Властью Проэмперадора направляю вас в распоряжение маршала фок Варзов. Он возвращается в строй и принимает командование над вновь формируемым в Придде корпусом. Фок Варзов прибывает в Акону дней через десять. Вам хватит времени, чтобы уладить дела?
— Они улажены, монсеньор.
— Приказ о вашем назначении будет готов утром.
— Благодарю Монсеньора. Разрешите идти?
— Идите.
Перебираться к столу Ли не стал, так и остался у окна, за которым разозлившийся на весь мир художник замалевывал дома и деревья черной тушью.
— Зверь ты все-таки, — хмыкнул Эмиль. — Иногда.
— Гораздо чаще.
— Тебе виднее. Хоть бы вина бедняге предложил.
— Бедняга может найти сколько угодно вина в кабаке. Вместе с закуской и утешителями. Ко мне он явился за другим и получил, что хотел.
— М-да, — изобразил глубокомыслие братец, — получить от тебя то, что хочется, редко кому удается. Если не считать не обремененных особой чувствительностью дам. Ты совсем не собираешься сегодня пить?
— Я собираюсь прогуляться. И даже соберусь.
— Знаю я эти твои прогулки… Будешь или мыслить, или занудствовать, я тебе тут не помощник.
— За бутылкой я делаю то же самое.
— Видел. Но сегодня, если ты вдруг забыл, надо пить за Росио.
— Кому надо? — Лионель пожал плечами и отвернулся к окну. Мазила за стеклами вконец разбушевался. Ему мало было сделать плоским и черным город — теперь он взялся за небо, размалевав его полосами самых диких цветов.
— Ли… — Эмиль уже стоял рядом. — Почему ты не хочешь пить за Рокэ?
— Потому что хочу для начала глотнуть вечера и ветра! А ты можешь сидеть здесь и глотать «Змеиную кровь».
— Поехали.
Брат был тих и краток; значит, что-то почуял, значит, нужно держать себя в узде еще крепче. Близнецы чувствуют друг друга, но Эмиль не забивает себе голову изломной ерундой, он не догадается.
— Повезло тебе. — Миг почти догадки остался в прошлом, и брат опять смотрел кавалеристом. — Эх, будь я Райнштайнером, я б из тебя все вытряс! Кстати, наш прекрасный барон поведал мне душераздирающую историю. Он не пьет выдержанную вишневку, потому что какие-то бергеры вздумали ею отравиться.
