губернаторского суда, дезертиров расстреливают, мародеров порют, клеймят и сдают в бессрочную каторгу. Таков порядок вещей, и менять его глупо и опасно. Капрас вскочил в седло и разобрал поводья.
— Казнь лучше провести при стечении народа, то есть в Мадоках, да и порасспрашивать субчиков не помешает. Откуда такие храбрые тут взялись.
— Сковать по рукам и ногам! — крикнул Ламброс. — И в телегу под охрану. Чтоб до виселицы дожили! Понятно? Выполняйте!
Вот и все, вот дело и сделали. Артиллеристы молодцы, Гапзис тоже молодец, драгуны сперва оплошали, но ведь выправились же! Можно считать, корпус очередное испытание прошел успешно, только радости не было, одна с трудом сдерживаемая ярость.
Сорваться в галоп помешал бегущий от развалин священник, странным образом напомнивший недавнее явление молоденького артиллериста.
— Господин маршал… — румянца на лице клирика больше не было, — господин маршал… Я беру грех на свою душу! Беру!.. Добейте ее… Я не сумею, это — нет!
— Хорошо, — после минуты всеобщей оторопи откликнулся Ламброс. — Святой отец, подождите здесь. Господин маршал, разрешите?
— Идите.
Капрас не слишком вслушивался в сдержанный гомон, но резкий крик прямо-таки саданул по ушам. И не только по ушам.
— А че?! — вопил разбойник с разбитой рожей. — Че?! Сучонка поганая! Брезговала, да? Ну так ее сокровище при ей…
— Создатель, — отец Ипполит шагнул к мерзавцу, вытянув вперед руки, будто слепой, — Создатель… Это… Я говорил вам про него… Говорил…
— Бывший работник?
— Д-да…
— Отлично! — рыкнул Капрас, спуская с цепи бесновавшегося в душе волкодава. — Этого — здесь! Руки, ноги долой, культи перетянуть — и на мельничные крылья. Пусть вознесется. Напоследок.
Глава 10
Талиг. Гёрле.
Альт-Вельдер
1
Фрошерский гвардейский мундир покроем не слишком отличался от дриксенского, и Руппи в нем чувствовал себя свободно, в монашеском балахоне было куда непривычней. Что до не подобающего офицеру кесарии поступка, то наследник Фельсенбургов надел черно-белое не из трусости, не от скуки и даже не на пари. Барон Райнштайнер считал маскарад крайне важным, а бергер казался способным на многое, но не на глупый розыгрыш. Видимо, разговор с арестантом и впрямь был необходимой увертюрой к беседе с Савиньяком, и потом Руппи перебил слишком много яиц, чтобы считать скорлупки.
— Капитан Оксхолл… — Лейтенант с гвардейской небрежностью кивнул небритому человеку без перевязи и пояса. — Я капитан Фельсен, офицер для особых поручений при особе регента. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Очень приятно. — Небритый кривовато усмехнулся; его физиономию украшали три успевших пожелтеть синяка. — Вы, видимо, появились, когда я уже… отбыл из Тармы.
— Да, — подтвердил Фельсен-Фельсенбург, — мы разминулись. У вас есть жалобы?
— А вы доведете их до сведения судьбы? — Собеседник тронул место, где некогда была перевязь. Он держался хорошо, даже отлично, но
