1
— Нас с Каном отпустили без выкупа, — заявил Арно, стягивая промокшую — фехтовали на совесть — рубашку. — Ли, если только он не последняя скотина, ответит тем же. Можешь мне поверить, я так ему и скажу!
— Проэмперадор не похож на человека, который станет слушать кого бы то ни было, — Фельсенбург отбросил полотенце и тоже взялся за рубашку. — И я отнюдь не уверен, что меня встретят так же, как тебя…
— Еще бы! — с воодушевлением согласился фрошер. — Ваш фельдмаршал на людей не бросается, особенно на вернувшихся из плена родичей.
— Мой, как ты выразился, фельдмаршал бросится на преступника, — не стал темнить Руппи. — Ты угодил в плен случайно и в придачу спас нашего заслуженного офицера, но перед Талигом ты чист. Нас захватил Вальдес, когда гонялся за нашей же сволочью, только дело не в Бешеном, а в том, что я к тому времени уже был вне закона. Маршал Савиньяк знает почему.
— Если ты думаешь, что он мне рассказал…
Подобной глупости Руппи, само собой, не думал. Победитель Фридриха если чем-то и делился, то всяко не из родственных чувств. О зелени и бесноватых дриксенский лейтенант узнал потому, что Савиньяк полагал столичную нелюдь общим врагом, а наследника Фельсенбургов — союзником. Услышанное Руппи переваривал целую ночь, а утром вызвался рвануть через Гаунау в Штарквинд — объяснять бабушке Элизе, что
— Знаешь, — Руппи положил руку на плечо еще не друга, но уже доброго приятеля, — я ведь сделал то же, что и ваш Придд. Отбил осужденного на казнь и попытался вывезти его из Дриксены. Мало того, я еще и написал об этом Бруно.
— Я бы тоже написал… — блеснул глазами виконт. — Ты ведь Кальдмеера отбил? У ваших об этом поговаривали, я так и подумал, что это ты.
— Мог быть и не я, Олафа любили.
Любили, а дальше? Кто-то списал адмирала из высших соображений, кто-то спрятался за унылое «ну что я могу?», у кого-то нашлись заботы поважнее. Да, после казни моряки по трактирам стали бы пить за упокой, а напившись, учинили бы несколько драк, может быть, прибили парочку Фридриховых болтунов. И всё.
— Слушай, — кипятился Арно, — но ведь Кальдмеера осудили несправедливо, это же всем ясно было! Чего Бруно к тебе цепляться? Фридриха этого вашего больше нет…
— В том-то и дело, что нет! — Кошки б разодрали эту политику, хотя тут никаким кошкам не справиться! — Какими бы Фридрих с… принцессой Гудрун ни были, их убили бунтовщики, а с ними Бруно не по пути. Значит, то, что наворотил регент, он не осудит и тем более не признает неправым вынесенный Морским судом приговор. Старикан просто обязан меня арестовать.
— Тьфу ты, кляча твоя несусветная! — посочувствовал фрошер. — Как же не вовремя!
— Не могу не согласиться.
Руппи почти спокойно принялся застегивать камзол. Из талигойской осени эйнрехтская авантюра казалась безумием, но ведь выгорело же! Неприятности начались позже, даже не с появления Бермессера, с Эсператии, в которой Олаф утопился после ухода «Звезды»…
— Господин фок Фельсенбург, вы мне нужны.
Проэмперадор Савиньяк поигрывал перчаткой у ограды деревенского тока, заменившего в это утро фехтовальный зал. За спиной маршала плечистый «фульгат» держал в поводу оседланных морисков — серого в яблоках, его Руппи уже видел, и вороного, в одиноком белом чулке.
— Сейчас-то я и скажу! — шепнул Арно. Маршал братца не звал, но его это не смутило. К забору фехтовальщики подошли вместе. — Господин маршал, прошу вас о приватном разговоре.
— Зайдите после вечернего доклада, — велел старший Савиньяк. — Но лишь в случае, если вы не собираетесь говорить о господине Фельсенбурге. Лейтенант, предлагаю вам конную прогулку, только имейте в виду, Коро — строгий и слабоуздый. Справитесь?
— Да. — Ответить по-другому было невозможно.
«Фульгат» извлек из кармана облепленный крошками кусок сахара, и Руппи с удовольствием протянул его коню. Тот взял — знакомство состоялось.
Деревню миновали шагом и молча, эскорт не спеша следовал сзади. За околицей Савиньяк повернул в мокрые луга. Коро с готовностью пристроился рядом, похоже, жеребцы питали друг к другу симпатию.
— Ваше послание к Бруно не попало, — спокойно сообщил маршал. — Офицеры, с которыми вы его передали, оказались довольно-таки осторожны. Когда в армии объявился брат Орест, они обратились к нему за советом. Адрианианец укрепил ваших посланцев в решении молчать и принял письмо на хранение. Фельдмаршал может догадываться о вашем участии в освобождении адмирала цур зее Кальдмеера, но доказательств у него нет, и
