У патологоанатома дёрнулась щека.
– Нил, – попросил он и тяжело мотнул головой. – Да что ты пытаешься сказать?
Даже в подступающих сумерках было заметно, как Нил-Сонов побледнел, когда произнёс:
– То, что все мы в большой беде.
Ева покинула здание Университета с первым наступлением темноты, а Мелани по-прежнему нигде не было. Всё быстро ускользающее время она проискала свою наставницу, пытаясь убедить себя, что та вот-вот появится, не бросит её одну в решающий момент, и одновременно не вызвать подозрений у своих охранников и Кондрата. Оставшийся за старшего, самый сильный человек Университета велел девушке запереться у себя в комнате, пока он лично не сообщит ей, что опасность миновала.
– Я не шучу, – добавил он без приязни. – Если с тобой что-нибудь произойдёт, Петропавел с меня три шкуры спустит.
Как ни странно, такая реакция несколько снизила градус тревоги: по крайней мере, Кондрат не пытается втереться к ней в доверие, прикинуться другом.
– Вы не видели Мелани? – как бы между делом поинтересовалась Ева.
Кондрат посмотрел на неё ничего не выражающим взглядом.
– Все гиды подняты для отражения атаки корабля-призрака, – сообщил он. – Мелани – одна из сильнейших. Полагаю, она на берегу, исполняет свой долг.
Потом он обратился к охранникам, как будто самой Евы здесь не было:
– Помогите ей найти свою комнату. Нечего тут под ногами болтаться.
– Идём, Ева, – позвал её один из охранников. И позже, когда они отошли уже на приличное расстояние, добавил: – Ты не сердись на него. Вся территория Университета объявлена зоной боевых действий. Напряжение сказывается.
Ева сидела взаперти и ждала Мелани. Раздумывала, что может скрываться за неприязнью Кондрата. Не более ли это высокий уровень коварной игры? Ведь когда вы вынуждены подозревать всех, показной неприязнью легче усыпить бдительность, чем внезапным проявлением сочувствия или симпатией. Неизвестность иссушает сердце…
Подойдя к окну, Ева бросила взгляд вниз, где далеко на берегу гиды со скремлинами и оружием выстроились в боевые порядки. Вечерело, совсем скоро она больше не сможет позволить себе ждать. Потом пришла весть, что в районе Киевского вокзала кто-то атаковал проклятый корабль. Это его прилично задержало. Яркие вспышки исполосовали темнеющее небо, но это не был свет скремлинов.
– Кто-то пытается нам помочь, – поделился с Евой более словоохотливый из её охранников. – У Университета появился тайный союзник. Но это были не гиды.
«Агнец», – подумала Ева.
А потом, когда уже почти стемнело, «Кая Везд» появился из-за поворота реки. И тут же гиды, выстроившиеся вдоль берега, ударили по нему мощным светом своих скремлинов. Ева такого никогда не видела, но от подобного светопредставления внезапно ощутила внутри себя какую-то ведьмину радость. И не очень поняла, что именно значили обронённые ею еле слышные слова:
– Наподдайте ему! И мой женишок ведь там, да?! Наподдайте! А я не подведу…
Проклятый корабль попытался стать невидимым, затянуться призрачной дымкой. Он прижался вплотную к одетому в гранит противоположному берегу, но гиды вынудили его показать себя. Яркие вспышки скремлинов били по кораблю, обнажая призрачные трубы и гребные колёса с лениво падающей с них чёрной водой, но никаких ответных действий тот не предпринимал. Тихо-тихо, медленнее усталого пешехода, сдерживаемый столпами света, «Кая Везд» продвигался вперёд.
– Это что-то странное, – пробормотал словоохотливый охранник. – Это не нападение. Такое впечатление, что он просто хочет пройти мимо.
«Наверное, – подумала Ева. И вспомнила Тёмные шлюзы: она знала, как выглядит нападение проклятого корабля. – И цель его та же, что и моя: Метромост. Вот для чего он пожаловал. Только тот, кто делает эликсир, тоже будет ждать там. Всех сегодня притягивает полная луна».
Ева бросила взгляд на свой вещмешок. Если это Агнец попыталась задержать корабль-призрак у Киевского вокзала, то она уже близко и, может быть, успеет. Только Мелани так и не появилась.
«Пора, – решила девушка. – Я запретила ему убивать. И он послушает меня». Снова посмотрела на вещмешок. И на то, что, завёрнутое в кусок материи, лежало сверху. Это придётся нести в руках, прижав к груди. К самому сердцу. Она поступает как последняя воровка, но ей не оставили выбора.
– Мне пора, – словно включая беспощадный таймер, прошептала Ева. Однако словоохотливый охранник её услышал.
– Что значит «пора»?! – Он подозрительно посмотрел на девушку.
– Простите, – сказала Ева.
Через несколько секунд комната, где она сидела взаперти, опустела. Только окно её спальни осталось открытым.
Ева вышла через чёрный ход, в своё время показанный ей Петропавлом, и сразу углубилась в дикую часть парка. Удивительно, но она не чувствовала, что кто-то бесшумно следует за ней; может быть, никого и не было. Она знала тайные тропинки; вначале
