пускай сами выбирают, чего желают откушать.
Благородные господа, переглянувшись, единогласно заказали жаркое из свинины, запах которого, проникая из кухни в зал, вызывал обильное слюноотделение.
Приняв заказ и поставив на стол кружки с морсом и тарелки с мерзавчиками для оборотней и сухариками с чесноком для людей, Матушка занялась приготовлением мяса. Ей очень помог Весь, щеголяющий рваным, правда, уже переставшим кровоточить ухом. Он сам выбрал куски мяса, сыпанул на них чуток крупной соли и отдал Бруни для жарки на большой сковороде.
— А брусники-то у нас и нет! — спохватилась она. — Кончилась давеча. Что же делать?
— Жди! — приказал мальчишка, будто был на кухне главным, и шмыгнул в заднюю дверь.
Вернулся он минут через двадцать, с пучком невзрачной подмерзшей травы.
— Вот! — сполоснув ее в чистой воде, положил на тарелку и протянул Матушке. — Понюхай, что чувствуешь?
Трава пахла чем-то замшелым, то ли древесной корой, то ли мхом. Бруни чихнула.
— Что это?
— Ассолябия, или, как люди говорят, собачья трава.
— Та, которую больные собаки едят, чтобы выздороветь? — уточнила Матушка.
— Именно! — закивал Весь. — Она не только полезна нам для здоровья, но и от запаха ее мы, — он запнулся, подыскивая слово, — балдеем!
Отделив пару травинок, он отправил их в рот и блаженно зажмурился.
— Балдеет он, — заходя в кухню, заворчала Ровенна и сунула оборотню в руки поднос с грязной посудой. — Иди, налей господам морса — видать, понравился. Еще желают! Таким манером к нам скоро вся королевская гвардия заявится, а зал-то у нас малюсенький, не развернешься!
Бруни внимательно посмотрела на служанку. А ведь саму ее совсем недавно посещали мысли о новом трактире! Неужто всерьез заняться поиском подходящего помещения? «Коли детей нет, а на сердце пожар, — сказала однажды Хлоя, — только работа может спасти от шага в пропасть. Тяжелая работа до дрожи в ногах, до пустоты в мыслях… Время проходит в хлопотах, и однажды ты вновь видишь солнце!» Ох, как не помешал бы сейчас матушкин голос!
На поданное блюдо оба оборотня посмотрели с изумлением. Немалые куски мяса, положенные на листья салата, были украшены косицами из травинок, аромат которых, смешиваясь с запахом говядины, заставил гостей трепетать в предвкушении.
— Впервые вижу в человеческом заведении блюдо, приготовленное специально для нас! — Дикрай принял тарелку, испытующе взглянул на Матушку и едва заметно склонил голову — поблагодарил.
Она почувствовала себя польщенной, хотя, встреть такого на улице, обошла бы стороной, не задумываясь, — уж очень он походил на разбойника с большой дороги!
После закрытия трактира Бруни выложила на стол бумагу, чернильницу и перья и, посадив Веся рядом, устроила допрос с пристрастием на тему: «Что оборотни предпочитают в человеческой кухне и почему?» и попросила его вспомнить рецепты семейных блюд.
Мальчишка, уставший за день, ворчал, ругался, отчаянно зевал и пытался уложить голову прямо на записи, но Матушка была непреклонна и отпустила его только тогда, когда он стал путаться в показаниях и повторять уже сказанное по третьему разу. Затем она выписала на отдельный лист названия указанных Весем продуктов и приправ и тоже пошла спать с чувством глубокого удовлетворения, надеясь, что усталость после насыщенного событиями дня прогонит печальные мысли. Так и случилось.
Со времени отъезда Кая истек месяц. Шкатулка молчала, и Бруни подозревала, что она больше не пришлет весточку от любимого.
Тайна Григо Турмалина не желала быть раскрытой: Матушку все время что-то останавливало от разговора с Ваниллой — похоже, единственной, кто был в курсе происходящего. Слухи, возникшие после обрушения крыши дома на границе кварталов, постепенно сошли на нет.
У Старшей Королевской Булочницы и ее супруга вошло в привычку ежедневно ужинать в трактире, однако оставаться на ночлег не получалось, поскольку охота оборотней прекратилась и Весь снова спал в своей кровати. Матушка понятия не имела, как чувствует себя Торхаш вечерами будних дней, — он почти не появлялся, — но мальчишка приходил домой измотанным донельзя. Учителя гоняли кадетов и в хвост и в гриву, а объем домашних заданий каждый раз приводил в ужас. Она отправляла парнишку готовить уроки и спать, однако тот сначала помогал ей на кухне, в зале и по дому, одновременно заучивая что-нибудь наизусть, и только потом поднимался наверх выполнять письменные задания. Похоже, он чувствовал себя в ответе за Бруни и стремился снять с ее хрупких плеч хотя бы часть забот. Матушка догадывалась, что не все у него складывается просто в отношениях со сверстниками, хотя он больше не заявлялся с разодранными ушами, с каждым днем становясь сильнее, ловчее и на собственной шкуре проверяя то, чему учил его полковник, — опережать действия противника.
После памятного ужина в трактир стали захаживать королевские гвардейцы, среди которых попадались и черные мундиры. Мастеровые вначале косились на них, однако гости вели себя вежливо, не задирались, происхождением не кичились, знай ели да нахваливали.
Мастер Селескин, едва сгинула недобрая дурнота, сидевшая на груди хладной лягушкой, встал у плиты как ни в чем не бывало. Изучил новые рецепты,
