— Милая, маленькая моя… У меня ладони болели — так хотелось тебя обнять! Ничего мне не нужно, слышишь? Только чтобы ты была рядом!
— Но где ты был так долго?! — Матушка, взяв его за отвороты мундира, затрясла с той силой, на какую сейчас была способна. — Почему не приходил? Я решила: ты оставил меня… ради короны.
Кай посмотрел на нее так, будто она ножом его ударила. И снова притянул к себе, обнял, не давая вздохнуть.
— Глупая, — тяжело дыша, зашептал он, — ни одна корона не стоит сердца, а ты — мое сердце, моя душа, моя жизнь!
— Но почему ты не приходил?! — крикнула Бруни. Ей казалось, или они и вправду стали одним существом, чьи сердца стучали в унисон, чьи вдохи и токи крови держали один ритм?
Кай отстранился и неожиданно широко, совершенно по-мальчишески улыбнулся.
— Прости, любимая, — сказал он, — прости, что заставил ждать. Видишь ли, я сидел в тюрьме.
Она пораженно смотрела на него.
— И я не мог тебе написать, — раскаянно продолжил он, полез в карман и достал свою шкатулку Шепота… превратившуюся в пластинку с вдавленным красным камнем посередине.
— Что с ней произошло? — удивилась Матушка.
Пояснить Кай не успел.
— Ну хватит! — прозвучал знакомый голос.
В стене под картой открылась потайная дверь, из которой вышли его величество Редьярд Третий и Король Шутов, Повелитель Смеха, Господин Шуток и Хозяин Толп Дрюня Великолепный.
Кай напрягся, но Бруни из объятий не выпустил.
Король сел за стол и раздраженно смел шахматные фигурки с лежащей на нем доски. Со стуком иссушенных ветром костей они попадали на пол.
Дрюня только головой покачал, залез с ногами на подоконник и уставился в окно. Он казался таким безразличным и… серым, что у Матушки заболело сердце от дурных предчувствий.
— Прощайтесь, — приказал король. — Не буду я утруждаться, устраивая публичную казнь тебе, трактирщица. Заточу в монастырь — и дело с концом!
— Отец, нет! — Кай заслонил Бруни спиной, словно пытался закрыть от беды. — Со мной делай, что хочешь, отправляй в Гнилой лабиринт, коли пожелаешь, но ее не трогай!
В страшные шахты Драгобужья, прозванные Гнилым лабиринтом, за приемлемую плату королю гномьего народа ссылали преступников со всего материка.
— А тебя в изгнание, сынок, — ласково сказал Редьярд. — За пределы страны — пока не одумаешься! Или, — он задумчиво смахнул со стола и шахматную доску, пнув ее ногой, будто собачонку, — все-таки в Лабиринт?
Матушка вывернулась из сильных рук Кая и бросилась к столу.
— Послушайте! Он ничего не сделал, это я во всем виновата! — выпалила она в лицо его величеству, понимая, что подписывает себе приговор.
Дрюня кашлянул. Редьярд недовольно покосился на него и кликнул стражу.
— Его высочество обратно в тюрьму, — приказал он уже знакомому Бруни офицеру, — а девушку тайно доставить в Обитель Накусьвыксунской пустоши. Климат там болезненный, — он насмешливо посмотрел на Бруни, — долго тосковать по моему сыну не даст.
— Рэд… — подал голос шут.
— Отец! — тихо произнес Кай.
Офицер, обойдя стол, подошел к королю и что-то шепнул ему на ухо.
— Пусть побудут за дверью! — бросил тот. Дождался, пока гвардеец выйдет, и поднял глаза на застывшую у стола изваянием Матушку. — Никогда не смей орать на своего короля, девонька, — посоветовал он. — Это вредно для здоровья.
— Отец, умоляю! — Кай встал рядом с ней. — Я сделаю, что ты хочешь: взойду на трон, когда придет время, но пообещай мне, что не тронешь ее и пальцем!
— Да мне не будет жизни без тебя, понимаешь? — крикнула Матушка, развернувшись к нему и падая в его объятия. — Не будет!!!
Кай держал ее, бьющуюся в его руках раненой птицей, а на лице его застыло странное и страшное выражение.
— Рэд! — соскочив с подоконника, Дрюня подошел к королю. Низко наклонился и четко выговорил: — Дурак в этой комнате один, и это не я!
Тот собрался было ответить, однако в коридоре послышались шум, восклицания и ругань. Дверь распахнулась. На пороге возник широкоплечий красавец. Сопровождающий его запах перегара был так силен, что свежий воздух комнаты тут же сбежал в открытое окно.
— Папаня! — громогласно объявил он. — Эти Аркаешевы тестикулы не пускают меня пожелать тебе доброго утра!
— О, — кисло заметил Дрюня. — Явление жениха, сцена первая! — И на всякий случай отошел от короля подальше.
Безуспешно попытавшись откинуть с глаз густую челку — что делало его неуловимо похожим на драгобужских пони, которых гномы издревле
