лучше, чем Джордж: видимо, магу в жизни не раз приходилось держать на руках младенцев.
Магнус стянул с малыша одеяльце – на руке мага сверкнули перстни, – и Саймон затаил дыхание. Взгляд Магнуса ласково скользил по ребенку: невероятно крошечные ручки и ножки, широкие глаза на маленьком лице, кудряшки на голове – темно-синие, почти черные. Хныканье стало чуть громче – ребенок явно был недоволен, и Магнус вернул одеяльце на место.
– Это мальчик, – сообщил он.
– Мальчик? – восхитился Джордж.
– Насколько я могу судить, ему около восьми месяцев, – продолжал Магнус. – Видимо, кто-то растил его, пока не понял, что больше не может. И, полагаю, он попросил кого-то из простецов, обучающихся в Академии, принести сюда этого нежеланного ребенка. Решил, что это лучшее место для него.
– Но ведь никто бы не бросил своего ребенка… – начал Джордж – и осёкся под взглядом Магнуса.
– Люди то и дело бросают детей. И маги в этом отношении ничуть не лучше остальных, – тихо пояснил Магнус.
– Стало быть, за ним никто не придет, – заключила Беатрис.
Саймон достал записку, которую нашел на одеяльце, и протянул ее магу. Глядя в лицо Магнусу, он почувствовал, что просто не может отдать ее никому, кроме него. Маг посмотрел на записку и кивнул. Слова «Сможет ли кто-нибудь его полюбить?» мелькнули у него между пальцами, а в следующее мгновение записка исчезла в складках мантии.
Вокруг уже толпились и шумели студенты. Гвалт становился все громче. Если бы дело было в Нью-Йорке, Саймон решил бы, что люди стараются сфотографировать ребенка на телефоны. Он чувствовал себя обитателем зоопарка, на которого пялятся из-за решетки, и был очень рад, что Магнус рядом.
– Что тут происходит? – раздался чей-то голос из дверей Академии.
Там, запахнувшись в шелковый черный халат, расшитый драконами, стояла ректор Пенхоллоу. Земляничные волосы свободно ниспадали ей на плечи. Рядом замерла Катарина – полностью одетая, в джинсах и белой блузке.
– Кажется, кто-то оставил на крыльце ребенка вместо бутылок с молоком, – заметила она. – Какое легкомыслие. Добро пожаловать, Магнус.
Маг чуть махнул ей свободной рукой и криво улыбнулся.
– Что? Почему? Зачем он это сделал? Что нам теперь с ним делать? – ректор явно была растеряна.
Порой Саймон забывал, что ректор Пенхоллоу очень молода – молода даже для преподавателя, не говоря уже о ректоре Академии. В подобные минуты он поневоле вспоминал о ее возрасте, потому что отреагировала она точно так же, как Жюли с Беатрис, – запаниковала.
– Он слишком юн, чтобы его можно было чему-то учить, – прорычал Скарсбери, взирая на крыльцо с верхней площадки лестницы, через головы студентов. – Может, стоит связаться с Конклавом?
– Если малышу нужна кроватка, – предложил Джордж, – мы можем положить его в наш ящик для носков.
Саймон потрясенно уставился на Лавлейса. Тот явно беспокоился за ребенка.
Алек Лайтвуд тенью скользнул среди студентов. На голову с лишним выше самых высоких из них, он умудрился никого даже не толкнуть. И шел спокойно, но уверенно, пока не оказался там, где и хотел быть: рядом с Магнусом.
Увидев Алека, маг сразу расслабился. Саймон даже не подозревал, насколько Магнус напряжен и взвинчен, пока не увидел, как к тому вернулась его обычная безмятежность.
– Это и есть тот ребенок магов, о котором говорил Саймон? – тихо спросил Алек, кивнув на желтый сверток.
– Как видишь, – отозвался Магнус. – За простеца он не сойдет, как ни пытайся. Совершенно ясно, что мать не захотела иметь с ним ничего общего. Здесь он в гнезде нефилимов, но я даже представить не могу, в каком из миров – фейри, Сумеречных охотников или оборотней – этот ребенок мог бы стать своим.
Спокойное веселье, владевшее магом еще несколько минут назад и казавшееся бесконечным, вдруг улетучилось. Теперь Саймон слышал, какой усталый у Магнуса голос – словно веревка, что вот-вот порвется под чересчур большим грузом.
Алек взял Магнуса за руку, чуть выше локтя, и крепко сжал. По-видимому, он и сам не осознавал, как важна для мага эта безмолвная поддержка. Алек поднял глаза на Магнуса, потом перевел взгляд вниз – и долго задумчиво смотрел на малыша.
– Можно его подержать? – наконец спросил он.
Удивление промелькнуло по лицу Магнуса, но не задержалось ни на миг.
– Конечно. – Маг передал ребенка в протянутые руки Алека.
Может быть, Алеку приходилось держать детей чаще, чем Магнусу, и уж точно чаще, чем Джорджу. А может, дело было в том, что он надел сегодня невероятно древний свитер, с годами разношенный до нежнейшей мягкости и из темно-зеленого вылинявший до серого – так, что первоначальный цвет угадывался лишь местами.
Как бы то ни было, стоило только Алеку взять ребенка, как негромкое хныканье, не прерывавшееся ни на секунду, внезапно прекратилось. По
