— Любите сладости? — спросил я Лопатина.
— Нет, — ответил он. — Рекомендовали от нервов.
Диана совершенно спряталась за широкой спиной обер-полицмейстера. С того места баллюстрады, где мы стояли, я видел только ее поднятые вверх кисти рук, обтянутые белыми перчатками.
— Что вы делаете?
Неизвестная мне дама в вечернем с утра платье, растолкав пехотинцев, застыла на ступеньках. За ней из парадных дверей выбежал усатый господин с моноклем, слабо-золотистой крови, обнял за голые плечи.
— Лилечка, не встревай! Это их дело.
— Как же, котик мой? — дама, вопрошая, протянула руку в направлении Сагадеева. — Я из окна вижу, как бедную женщину…
— Они при исполнении.
Мужчина сделал попытку завести женщину обратно в дом.
— Но это ужасно! — топнула каблучком та. — Ее выволокли из кареты, прилюдно, и сейчас этот мужлан… ощупывает…
Она вся передернулась. Бледное, не лишенное миловидности лицо ее приобрело брезгливое выражение.
Краем глаза наблюдающий за этой сценкой Лопатин хмыкнул.
— Ну что вы все стоите! — возмутилась дама, обращаясь к жандармам и пехотинцам.
— Голубушка, — голос моей матушки, донесшийся от дверей, звучал обманчиво-мягко, — я думаю, вам стоит выпить чаю.
— Но…
— Немедленно! — рявкнула Анна-Матильда Кольваро, и дама скривила рот, а ее кавалер поспешно потянул женщину с крыльца.
И, кажется, не обошлось без помощи матушкиной крови.
— Бастель, — позвал меня Сагадеев.
Я сбежал вниз.
— Да, Николай Федорович.
— Будьте добры, из ворота… очень осторожно…
Сагадеев кивком головы показал на тонкую металлическую полоску, бегущую по шву воротника. Шерстяной короткий сюртучок Дианы Зоэль, похоже, был полон сюрпризов.
Только приблизившись, я заметил, что в кисть обер-полицмейстера с другой стороны ворота воткнулась игла.
— Осторожно, — повторил Сагадеев. — Постарайтесь не порезаться, вытягивая.
— Яд? — спросил я.
— Что-то вроде. Надеюсь, сударыня Зоэль нас потом просветит.
— Не надейтесь, — прошипела шпионка. — Всех бы вас…
— М-да, — сказал я и протянул руку за спину: — Дайте нож кто-нибудь.
Синемундирная тень, мелькнув, вложила мне в пальцы тяжелую рукоять кинжала. Не слишком удобное оружие.
— Господин Штальброк.
— Да, — подскочил поручик.
— Уберите вы «парус», — сказал я ему. — Вы всех, что ли, хотите им накрыть? Кроме того, как долго вы собираетесь его держать?
— Сколько смогу, — храбро ответил поручик.
Лоб его усеивали бисеринки пота.
— Вот что, Евгений Ольгердович, — произнес я, подцепляя кинжалом непослушную нить, — менее страшное что-нибудь можете?
Штальброк вспыхнул.
— Я все-таки…
— Я помню, курс Бекетова, простите. «Петлю Гаримова» сможете?
— Разумеется.
Я подцепил еще одну нитку.
— Мне нужно, чтобы наша прелестная и опасная гостья, случись что, тут же потеряла бы сознание. Это можете?
— Да, — кивнул Штальброк, заходя вбок.
— Тварь, — процедила Диана.
Сверху закрапало.
Из конюшен донеслось ржание. Над гостевым флигелем расчертили низкое небо ласточки. Пехотинцы по одному, по двое потянулись с баллюстрады под крышу.
