Жапуга хохочет.
— Благодарю, нет. А укол правильный. Только я умею и левой.
Шорох шагов впереди, слева, справа, за спиной. Свист сабли. Я успеваю закрыться, и острие вонзается не в грудь мне, а в подставленное плечо.
Боль вырывается свистящим дыханием.
— Достал? — спрашивает сотник. — Вы, Бастель, тоже не очень-то и видны.
Я стискиваю зубы.
— Плечо. Левое.
— А-а, превосходно. Ну, похоже, пора эти игры кончать.
Я вдруг замечаю, что не могу двинуться.
Клинок звездным светом прилетает из темноты. В грудь. В живот. В правое плечо. В местах его уколов становится холодно и мокро.
Что-то каплет под ноги. Кровь?
Я падаю навзничь. Жапуга чертит саблей по моей груди. Его лицо с выпуклыми глазами приближается, расходясь в улыбке.
— Вы кое-что мне должны, Бастель.
Я плыву в красном тумане в зыбкую ледяную даль.
— Что же?
Сотник не отвечает.
Вместо его ответа я слышу чужое:
— Остановитесь!
А затем глухо, будто в подушку, гремят выстрелы. Вот мой «Фатр-Рашди», думаю я, бьет-таки гораздо громче.
Глава 21
— Господин Кольваро.
Я с трудом разлепил веки. В меня тревожно вглядывался мужичок с обрезком доски наперевес.
— Ищут вас.
— Где?
— Так во дворе, у каретной.
Я встряхнулся.
— Хорошо. Вы бейте пока за поручиком. И дальше там…
Снаружи опять моросило, песок дорожек темнел крапинами. Погода никак не хотела радовать благодатью.
Я свернул за угол, миновал пристройку и, тиская запястье, направился к сложенному из бревен длинному сараю. Широкие ворота его были раскрыты, и подвода, укрытая мешковиной, наполовину стояла под крышей. Внутри темнели остовы двух карет, к задней стене тенями лепились черные от грязи оси и рамы. На гвоздях висели ободы, дышла и кожаные ремни. Пахло дегтем. В дальнем торце темень была сплошная.
Я остановился у подводы.
— Есть кто-нибудь?
— Да, мы сейчас, — раздался голос.
Секунд тридцать спустя Огюм Терст вышел из каретной в сопровождении жандарма, видимо, одного из тех, что я видел раньше с Лопатиным. Жандарм был плотно сбитый, сорокалетний дядька с серьгой в ухе. Пальцы левой руки он держал колечком — прижимал большим место укола в подушечку указательного.
— Я могу идти? — произнес жандарм.
— Да, — кивнул Терст. — Извините за неверие, Архип.
— Эт понятно…
Жандарм козырнул и быстрым шагом направился к дальнему крылу дома, к мельтешащим у северных ворот мундирам.
— Ну, что, Бастель, — обратился ко мне Терст, хлопнув ладонью по боковой доске подводы, — держитесь. Узнаете знакомца или нет?
С этими словами он приоткрыл мешковину.
На меня уставились мертвые глаза на худом лице. Светлая щетина на щеках и подбородке, рот раскрыт, зубы желтые. В застывшей гримасе поровну боли и удивления.
