— Мы знакомы?
Назвавшийся Лоскутовым нехорошо улыбнулся.
— Не довелось. Но дружок мой Эррано… вот он свел знакомство. Губу это не он вам?
— Это давний шрам, — сказал я.
— Ну да, вижу. Жалко.
— Послушайте, — набычился Сагадеев, — вы зачем пришли?
Он жестом отпустил жандарма. Лоскутов взрыхлил песок носком сапога.
— Не поверите, крови не хочется.
— Вы ж сюда только за кровью и пришли, — сказал я.
Черные глаза взглянули с хитринкой.
— Это-то да. Большой крови не хочется, — пояснил Лоскутов. — Напрасной. Чтобы трупы и все в крови. Отвращение, видите ли, питаю.
— И какой вариант предпочитаете?
— Вы и государь-император выходите за ворота. Одни. И все остаются живы.
— В противном случае?
Лоскутов пожал плечами.
— Штурм. И, поверьте, без шансов.
— Кажется, и в «Персеполе» было без шансов, — сказал я. — И с Жапугой. И в лесу. И как видите.
Переговорщик поиграл желваками.
— Это все временные неудачи.
— А с моим отцом?
Лоскутов дернул щекой и отвернул голову в сторону.
— Позвольте спросить, — заложив руки за спину, обратился к нему Сагадеев, — зачем это все? Вы хотите убить государя? Все великие семьи?
Лоскутов хмыкнул.
— Как знать, как знать… Костерки, смотрю, складываете. Думаете, спасет? Странные вы люди. Здесь мир меняется, а вы против. Почему-то всегда находятся те, кто против. А кровь, она субстанция мутная. Ненавижу все эти фальшивые цвета. Вся ваша кровь…
Его взгляд остановился на флигеле, сереющем на взгорке, затем переполз обер-полицмейстеру на щеку.
— Вы разве силу не чувствуете? — произнес он. — Силу, которой предназначено править?
— Пока я вижу убийц! — проревел Сагадеев, ткнув в него пальцем. — И моя прямая обязанность…
— Да это-то понятно. Была бы ваша воля…
Лоскутов перевел скептический взгляд на дормезы за нашими спинами, на людей, напряженно белеющих лицами, совершенно игнорируя обер- полицмейстера, рвущего кобуру.
— А если я сейчас!.. — Сагадеев взмахнул извлеченным револьвером. — Вот я вас застрелю, и все кончится. Как вам такой вариант?
Лоскутов медленно повернул голову.
— А что кончится? Ничего не кончится. Скорее, начнется. Ладно, — он посмотрел на меня, — так вы отказываетесь?
— Если не хотите большой крови, — сказал я, — лучше выпустите тех, кто не планирует здесь оставаться.
Лоскутов покрутил шеей, будто ему жал ворот, затем одернул кафтан.
— Это можно. Чем меньше защитников, тем лучше. Я буду ждать у фонарей. Провожу, посмотрю на кровь. На всякий случай.
Он повернулся и, откинув палку, быстро зашагал прочь. Платок белел на отмахивающем кулаке. Жандарм, помедлив, отступил в сторону с его пути.
Мы повернули к дому.
— Мне кажется, он тянул время, — сказал я.
— Может быть, — согласился Сагадеев. — Или просто высматривал, как и что. Заметили загар?
— Да.
— Я вам там оставлял письмо…
— Я читал. И еще, кажется, я видел этого Лоскутова при штурме морга. Он сидел на големе.
— Тогда зря мы его отпустили. Хотя… — Сагадеев вздохнул. — Вряд ли он и есть зачинщик всего этого безобразия.
— Помощник? Правая рука?
— Возможно. Но пальцы не исколоты.
Мы приблизились к дормезам.
