очень мощную силу. А почему? Такой простой вопрос, а вы, Бастель, мимо прошли.
Он оголил грудь императору, как и Шнуров — мне.
— Впрочем, времени у вас не было, так-то может быть и сообразили. А вот чем еще удивили — так это, когда ваши люди сегодня в наш лагерь ворвались.
— У меня не было… — я попытался приподняться, но Шнуров наступил мне сапогом на живот, а гибкая жилка «пустокровника» тут же стиснула шею.
— Ну как же не было! — на мгновение, лукаво улыбнувшись, повернул голову Мальцев. — Штабс-капитан, скуластый такой. Серебряно-кремовая кровь. А с ним трое. Вы должны были слышать выстрелы.
— Муханов, — выдавил я.
Не обмануло предчувствие.
— Вот видите, вспомнили. Выследили, оказывается, часть моей небольшой армии. Опасный вы противник, Бастель.
Мальцев взял в руку «клемансину», посмотрел сквозь нее на огонь свечи.
— Знаете, в чем еще один недостаток «пустой» крови?
— Носитель ее должен быть низкой крови, без примесей, — прохрипел я. — Все убийцы высоких фамилий были такими.
— Именно, — сказал Мальцев. — И идеальных носителей оказалось до обидного мало. Коста Ярданников был великовозрастный идиот. Думал стать повелителем мира. С его кровью это было невозможно. Итак…
Он несколько раз воткнул скальпель в грудь государю-императору, проводя глубокие разрезы к ребрам. Кровь легко заструилась в подставленную колбу.
Государь-император открыл глаза.
— Вы… вас всех надо… — он двинул рукой, на шее от усилия набухли жилы. — Я вас…
— Ну-ну-ну, — похлопал его ладонью по лбу Мальцев. — Вы уже прошлое, Тутарбин. Тотэрбо. Можете не напрягаться.
Он сделал еще несколько разрезов, заполнил «клемансину» до горлышка, полюбовался на цвет. Затем аккуратно запечатал стекло восковой пробкой и убрал в саквояж.
— Почему Тотэрбо? — спросил я.
— Потому что вы — изначально Кольвахн. Не вы конкретно, Бастель, а, как бы это… — Мальцев переместился ко мне. — Впрочем, не важно.
Скальпель вошел мне в грудь, под правый сосок.
Узкая полоса разреза потянулась за заточенной хирургической сталью, темнея, краснея, плюясь алым. Холодно, горячо. Еще разрез.
— Скоро все это будет не важно, — мягко проговорил Мальцев. — Новый мир всегда приходит с кровью, понимаете?
Он подставил пустую «клемансину» и ждал, когда она наполнится.
— Ради чего? — прошептал я.
— Как ни странно, — снова воткнул скальпель Мальцев, — ради справедливости. С вами впереди, увы, нас ждет только деградация. Высокая кровь исчерпала себя. Да-да, посмотрите на государя. Разве это правитель? Разве это мощь? Был Волоер, до Волоера был Никол, вот разве что они… Да и вообще, предательству когда-нибудь приходит отмщение. Пожалуй, что я его орудие, всего-то.
Я скривился.
— Какое предательство?
— О, это давняя история, с самой Ночи Падения, — Мальцев заткнул «клемансину» пробкой, вздохнул, глядя на меня, и поднялся. — Отец ваш очень этим интересовался. И вы мне были очень симпатичны. Впрочем, прощайте.
— И все?
Мальцев обернулся у самых дверей.
— Для вас — все. Я должен обезопасить предприятие, так что… — он дернул плечами и вышел.
Поднялся и Шнуров.
— Господин э-э… Мальцев…
Он вышел из зала, поигрывая моим «Фатр-Рашди».
Я попробовал пошевелиться, но «пустокровник» пресек это на корню.
— А потом закопать или как? — услышал я Шнурова.
— Кому это нужно? — ответил Мальцев. — Уладите здесь, выезжайте следом. Думаю…
Он понизил голос, и я не смог разобрать остальные слова.
— Ясно.
Шнуров, посвистывая, проскользил тенью в проеме. Захрустело под сапогами битое стекло. С подъездного круга раздалось лошадиное ржание.