— Нет. У нас много работы.
— Это х… хорошо, — капитан закашлялся. — Меня тут слегка придушили, ноги что-то подкашиваются.
— Ничего.
Я приобнял Тимакова, и мы вместе зашли в зал.
Государь-император так и не пошевелился за время моего отсутствия. Разломанные стулья, два мертвых «пустокровника», содранные гардины.
Ширмы.
— Погодите, Георгий.
Я опустил Тимакова на один из стульев и двинулся к возвышению.
Одеяла, опрокинутый стол, множество битой и погнутой посуды, остатки еды. Шляпка с цветами. Та, что была у Катарины.
Я выцепил ее пальцами из-под битого кувшина, отряхнул, провел ладонью по головкам цветов. На коже остался мокрый красный след.
Вино.
Диана Зоэль за ширмой изображала беспамятство. Несколько витков веревки прижимали ее к спинке стула.
— Вас не убили, не притворяйтесь, — сказал я.
Ресницы шпионки едва заметно дрогнули. На запястье заведенной за спину руки на мгновение проступила косточка.
— Я не знаю, что с вами делать, — признался я.
— Убить, наверное, — сказала Диана, открыв глаза.
— Не вижу смысла.
— А карабин?
Я посмотрел на оружие в своей руке.
— Это не для вас, это для Лоску… для Шнурова.
— Бастель, — больным голосом позвал Тимаков. — Бастель!
— Развяжите меня, — попросила шпионка.
— Чуть позже.
Я спустился к Тимакову.
Капитан легонько тряс за плечи государя-императора. Голова государя безвольно болталась, вздрагивал хохолок черных волос.
— Бастель, это что же? — обернулся ко мне Тимаков. — Они и государя?
В глазах его задрожали слезы.
— Успокойтесь.
Подойдя, я отцепил его пальцы от жандармского мундира.
— Это конец, — ошеломленно прошептал Тимаков.
Грудь мою словно стянули жилками.
— Возможно. Что будем делать со шпионкой?
— Что?
Тимаков потемнел лицом.
— Это та, которая?.. — он запнулся и попытался выхватить у меня карабин. — Дайте.
Мы затанцевали на месте, два человека, чудом избежавшие смерти. Я был выше. Капитан был чуть сильнее физически. Он надувал щеки, краснел лицом и отжимал мои пальцы.
— Георгий…
— Я просто убью ее, — дышал он. Слезы катились по его щекам. — Она должна ответить. Я же в вас из-за нее…
— И что это изменит? — сипел я.
— Мир будет чище.
Мои пальцы сдавали позиции.
Затем я запнулся о «пустокровника», и мы повалились на пол. Тимаков оказался на мне, выкрутил мне руку.
— Пожалуйста… Бастель…
— И что дальше?
Я обессилел.
Даже жилками заплел так, что капитан легко порвал их. Карабин ушел из моих рук.
— Ничего, — Тимаков поднялся, оттолкнувшись от меня.
Пошатываясь, он забрался на возвышение, ударом приклада сбил ширмы. Они со звоном упали.
