— Легкость, — помолчав, сказал Тимаков. — Легкость, с которой все это проделывается. Убийцы — пожалуйста, «козыри» — пожалуйста. Все наши усилия… даже не знаю, торопливые метания, а не усилия… Вот как курица с оторванной головой еще бегает…
— Ну, головы у нас пока целые, — сказал Сагадеев.
— Это да, — мрачно заметил Тимаков. — Бастель, вы не знаете, где я мундир сбросил?
— Пойдемте.
Солнце, перевалив зенит, било в глаза.
От морга тянул жиденький дымок. За забором краснел верх пожарной кареты. Суета если и была, то невидимая.
Майтус следовал в отдалении. Двое санитаров с носилками брели нам навстречу.
— Вон и транспорт, — сказал Тимаков, показывая на запряженную понурой кобылой телегу. Сонный городовой на передке покачивался в такт лошадиному ходу.
После недолгих поисков мундир обнаружился в ивняке у дороги. Тимаков навертел его на руку.
— Бастель…
— Да.
— Вы пока Николаю Федоровичу про кровь не говорите…
— Как скажете. Может, тоже с нами ко мне? — спросил я. — В команду по расследованию?
— Если начальство…
Я вытянул цепочку из-за ворота. Блеснуло серебро — овал с рельефной полумаской и гравировкой «Т.С.Е.В».
— Годится?
— Так мы из одной службы, — протянул Тимаков, привстав и приблизив к кулону лицо. — А я думал, вы по военному ведомству.
— Я не хочу приказывать…
— Полно, — Тимаков подобрался, зачем-то поддернул сползающий рваный рукав. — Вы извините, если утром наговорил…
Я подал ему ладонь:
— Незачем. Бастель.
— Георгий. — Тимаков пожал мою руку.
Мы пропустили телегу и зашагали по дороге к моргу.
— А далеконько мы за големом отмахали, — оглянулся капитан.
Я остановился, пораженный.
— Слушайте, Георгий. Я ведь только что понял. Голем не мог сам.
— Что?
— Голем — существо исключительно тупое, из-за своего искусственного происхождения воспринимает лишь простые команды, не больше. Охранять. Не пускать. Пыхать огнем. А чтобы вот так скакать…
Я покрутил головой.
Очень кстати, что больница на окраине. Керн знал, где строить. Морг через подъездную дорогу упирается в лесок. Лесок реденький, осинник, но все же. Тропки, видимо, выводят к кладбищу. Построек мало, все больше к самой больнице жмутся, с той стороны и полюдней вроде бы. До взгорка с развалюхой лужок тянется и лес опять же по левую.
С первого взгляда и неоткуда големом управлять. Или сиди у всех на виду, или забирайся в чащу, рискуя выпустить каменюку за предельное для прямого контроля расстояние.
А если?..
Я посмотрел на окна второго больничного этажа, просвечивающие за крышей морга сквозь ветви одинокой липы.
— Георгий…
— Что? — Тимаков проследил за моим взглядом.
— Как думаете, может некто, сказавшись, допустим, больным?..
— Ах ты ж!.. — понял Тимаков, не дослушав.
Нащупывая убранный в кобуру револьвер, он кинулся к воротам.
— Да стойте же! Там наверняка никого уже нет.
— Хоть доктора допрошу! — крикнул Тимаков. — Пусть попробует мне отвертеться! Он мне все как на блюдечке!..
Он проскочил к крыльцу, увернувшись от разворачивающего шланг пожарного расчета.
— «Персеполь», в половине седьмого, — предупредил я.
— Буду.
