– Свободны? – Я наклонилась к открытому окну.
– Куда вам?
– Владимира Невского, 80Б.
– Пятьсот рублей.
– Окей.
Водитель с дуба рухнул, назвав запредельную цену за пятнадцатиминутную поездку, но мне так хотелось поскорее решить вопрос с Мариной, что я быстро прыгнула на заднее сиденье и протянула ему деньги.
– Только скорее, пожалуйста.
– На пожар, что ли? – решил он пошутить, но я вздрогнула, вспомнив о своей сгоревшей квартире.
– Это не смешно, уважаемый. Пожар – это совсем не смешно!
В зеркало заднего вида я заметила, как резко изменилось выражение его лица. Вместо довольной ухмылки на нем появилось недоумение, а затем некое подобие смущения.
Такси остановилось возле новенькой шестнадцатиэтажки из белого кирпича. Я поблагодарила водителя и замерла у двери нужного подъезда.
Мой расчет на то, что в выходной день в полуденный час хозяева должны быть дома, вполне оправдался. Из динамика домофона мне ответил приятный женский голос.
– Кто там?
– Виктория Сергеевна Купаева здесь проживает? – Спросила я.
– Да, а вы кто?
– Аурелия Констанеску, подруга вашей дочери Марины. Откройте, пожалуйста. Мне нужно с вами поговорить. И с Катей.
Из динамика доносилось тяжелое дыхание.
– Хорошо, – наконец сказала она.
Домофон протяжно запищал, открывая дверь. Я вошла в прохладный подъезд, вызвала лифт и нажала кнопку последнего этажа.
Через несколько секунд я стояла перед заветной квартирой. Звонка не было, и я постучала в дверь.
– Входите, – дверь открыла ухоженная женщина лет пятидесяти в домашних брюках и клетчатой ковбойской рубашке. Я отметила про себя ее шарм и привлекательность, тонкие черты лица и умные глаза, – вы чудом застали меня дома, я собираюсь на дачу.
– Я не займу у вас много времени.
В просторном холле все сияло чистотой. Паркет из клена буквально сиял, натертый до блеска. Я посмотрела наверх и увидела свое отражение в глянцевой поверхности натяжного потолка. Чуть дальше от входа располагался ансамбль из мягкого дивана, низкого столика с прозрачной столешницей и лимонного дерева в высоком глиняном горшке с геометрическим орнаментом.
– Присаживайтесь, – она жестом указала на диван, – я заварю чай. Возможно, вы предпочитаете кофе, но мы не пьем его. У мужа больное сердце.
Она прошла на кухню, и я услышала щелчок рукоятки газовой плиты, затем шелест воды. Пока Виктория Сергеевна гремела чашками, я решила осмотреться. Судя по всему, Купаевы далеко не бедные люди, а у хозяйки отменный вкус. Интерьер квартиры был выдержан в классическом стиле. Пастельные цвета обоев и мебели смотрелись благородно, а зеркальные двери огромного шкафа расширяли пространство. Хрустальная многоуровневая люстра добавляла роскоши. По обе стороны холла располагались двери красного дерева с золоченными ручками. Я насчитала пять комнат.
Напротив кухни коридор поворачивал и уводил куда-то за угол. Я подумала, что там располагается спальня или ванная комната с санузлом.
В квартире витал приятный лимонно-ментоловый аромат, а из установленного над входной дверью кондиционера дул прохладный воздух.
На стенах висело несколько вышитых картин в фигурных посеребренных рамах – наверняка увлечение хозяйки.
Нос уловил пикантный запах корицы. Я повернула голову в сторону кухни и увидела Викторию Сергеевну с подносом, на котором располагались две чайные пары, сахарница и заварочный чайник.
– Я люблю чай с корицей, – она села рядом и расставила посуду на столике, – вы не против специй к чаю?
– Вовсе нет, – я улыбнулась и немного отпила из своей чашки, – очень вкусно.
– Я никогда вас раньше не видела. Откуда вы знаете мою дочь?
– Мы работали вместе, – ответила я первое, что пришло в голову.
Лицо женщины омрачилось. Она сдвинула брови и нахмурила лоб.
– Так вы из клуба? Я никогда не одобряла эту ее деятельность. Это недопустимо для девушки из приличной семьи, все эти полуголые танцы в окружении пьяных мужчин.
– Нет-нет, – поспешила я реабилитироваться, – мы с Мариной состояли в волонтерском движении против хамов на дорогах. Она так любила водить.
