– Да попробуй остановись, когда в раж вошел! – Зак вытер клинки о шерсть поверженного зверя.
– Потери? – Тира шагнула к неподвижному телу Саира. Когти волколака превратили его лицо в кровавое месиво. – Какие у нас потери?
– Все наши мертвы, кроме Зака, – объявил Барлоу с похвальным равнодушием к смерти соратников по оружию. – А это кто там валяется?
– Дикарь Хуго, – ответил Гаррота хмуро, переворачивая на спину лежащего ничком бандита с разодранной грудью.
Тира обвела всех взглядом:
– Сколько нас? Я, Барлоу, Гаррота, Зак, вор, менталист и эти двое…
– Меня кличут Вывертень, а его – Филин, леди красотка! – ухмыльнулся любитель топоров и, присев над Дикарем Хуго, стал выворачивать его карманы.
– Ты что делаешь? – удивился Барлоу.
– За упокой души доброго нашего друга Дикаря выпить надобно, – пояснил Вывертень, снимая кошель с пояса мертвеца, – чтоб не скиталась вечно его душа по Падшему миру за горами. Вот как раз монеты Хуго и пропьем в кабаке, а, Филин?
Тот что-то промычал в ответ.
– Нас восемь, – продолжала Тира, поднимая с пола арбалет, выпавший из рук Саира. – И неизвестно, что ждет дальше.
– Так скоро узнаем. – Гаррота пригляделся к арочной двери. – Она без замка, как погляжу? Филин, проверь.
Он обратился к одноухому потому, что тот находился ближе всех к двери. Слишком близко, как стало ясно через миг, из-за этого я не успел вмешаться. Филин сделал шаг, протягивая руку, и горящие на высоких тумбах светильники вспыхнули.
Белый зигзаг пробил воздух, ударив в разбойника. Его силуэт очертился слепящим контуром. Светильник над дверью почти угас и тут же снова начал разгораться.
Тело Филина еще мгновение стояло неподвижно, а потом осыпалось с тихим шелестом, образовав на полу горку сухого черного пепла.
– Светлая задница Ярриса! – Зак громко стукнул челюстями.
– Филин… – растерянно протянул Гаррота. – Э… брат, что же ты так?
Уставившись на светильник, я пробормотал:
– Почему он ударил молнией? Если внутри теневик, то сам по себе он не должен…
Застучала клюка о пол, и Мозгосос, остановившись на почтительном расстоянии от двери, шепнул:
– Не теневик это!
– А что? – спросил я.
– Камень души внутри лампы.
– И кто заключен в камне?
– Так, брат вор, а ну-ка поясни! – вмешался Гаррота.
– Ты не мог не слышать про камни душ.
– Слыхал, конечно, да только все какие-то бредни. Вроде там куски мозгов спрятаны внутри.
– Не куски мозгов, а осколки сознаний. Некоторые менталисты умеют помещать их туда, хотя заключить в камень души целый разум не смог еще никто.
– Нет камня такого размера, – добавил Мозгосос.
– И это тоже. Их же выращивают, на самом деле правильно называть их кристаллами душ, но так уж сложилось, что все говорят «камни». Эта лампа – точно работа менталистов, хотя при чем тут они, непонятно. В магических лавках подобное не продается. Такая магия запрещена церковью и магистратом, ею занимаются разве что тайно. Колдуны могли купить этот камень напрямую у Дома Ментала, ну или у кого-то из их братии.
Я повернулся к Мозгососу:
– Внутри – осколок души стихийного мага? Раз он ударил молнией…
– Школа огня? – спросил Гаррота. – Хотя нет, скорее…
– Магия эфира, – заключил я. – В светильнике частичка сознания какого-то заклинателя ветра, бури и молний.
– Ага, злой очень, что его в лампу сунули, и со злости молниями шибает, – закивал Зак. – А с самим магом что? Ходит, стало быть, сейчас где-то по Гиграну человече, у которого от души кусок отколот?
Я возразил:
– Не думаю, что он мог выжить после такой, гм, операции. Кто-то этого мага убил, чтобы превратить его умения в охранный магический механизм.
– Может быть, живой! – возразил Мозгосос. – Душа затемняется, если частицу отколоть, трещинами идет. Это хуже, чем как с тем, огненным. – От ткнул рукой вверх, где в коридоре склада остался сидеть лишенный воли Джада.
– Что же там за дверями, если их так охраняют? – спросила Тира.
Мозгосос, отойдя в сторону от светильника, шагнул к стене, ткнул в нее клюкой и зашипел:
