– Чушь, – отозвалась Сладкое Сегодня.
– Если я провалюсь сквозь пол, – начала Лиди. Она направилась к двери, напряженно и осторожно, словно сквозь густой туман, и пробормотала что-то неразборчивое, вроде бы «марля».
Сладкое Сегодня вышла следом за ней.
– А я тоже вижу звезды! – объявил Риг.
– Тише, – сказал Карт, обнимая его за плечи.
– Вижу! Я вижу вокруг звезды. И еще я вижу порт Be… И могу увидеть все, что захочу!
– Да, конечно, но теперь помолчи, – пробормотала мать.
Ребенок вырвался, топнул ногой и завизжал:
– Могу! Я тоже могу! Я могу видеть все! А Астен не может! И тут есть планета, есть! Нет, не хватай меня! Не надо! Отпусти!
Угрюмый Карт унес вопящего ребенка. Астен повернулась и крикнула Ригу вслед:
– Тут нет никакой планеты! Ты все выдумал!
– Астен, уйди, пожалуйста, в нашу комнату, – попросила мрачная Орет.
Астен залилась слезами, но подчинилась. Орет, извинившись взглядом перед остальными, вышла следом за ней в коридор.
Четверо оставшихся на мостике стояли молча.
– Канарейки, – бросил Шан.
– Кхаллюцинации? – предложил поникший Гветер. – Чартен-влияние на чрезмерно чувствительные организмы, может быть?
Тай кивнула.
– В таком случае действительно ли ансибль не функционирует, или его неисправность – наша общая галлюцинация? – спросил после паузы Шан.
Гветер подошел к ансиблю; на сей раз Тай шагнула в сторону, уступая ему дорогу.
– Я хочу отправиться вниз, – сказала она.
– Не вижу причин для запрета, – без особого восторга сказал Шан.
– Кхаких причин? – спросил через плечо Гветер.
– Ведь мы для этого здесь, разве нет? Мы же для этого вызвались добровольцами, так ведь? Чтобы проверить мгновенную… трансилиентность – доказать, что она работает, вот для чего! А при отказавшем ансибле Be получит наш радиосигнал лишь через семнадцать лет!
– Мы можем просто-напросто вернуться через чартен на Be и все им рассказать, – заметил Шан. – Если мы сделаем это сейчас, то пробудем… здесь… около восьми минут.
– Рассказать? Что рассказать? Какие у нас доказательства?
– Анекдотичные, – сказала Сладкое Сегодня, незаметно вернувшаяся на мостик; она перемещалась, как большой парусный корабль, поразительно бесшумно.
– Лиди оказалась права? – спросил Шан.
– Нет, – ответила Сладкое Сегодня и села на место Лиди, за консоль СКОКСа.
– Прошу общего разрешения отправиться на планету, – сказала Тай.
– Я спрошу остальных, – ответил Гветер и вышел. Через некоторое время он вернулся с Картом.
– Отправляйся, если хочешь, – сказал гетенианец. – Орет пока побудет с детьми. Они… Мы все чрезвычайно дезориентированы.
– Я отправлюсь вниз, – сказал Гветер.
– А можно мне тоже? – почти шепотом спросил Беттон, не поднимая глаз на лица взрослых.
– Нет, – ответила Тай одновременно с Гветером, сказавшим: «Да».
Беттон быстро взглянул на мать.
– Почему нет? – спросил ее Гветер.
– Нам неизвестен риск.
– Планета была обследована.
– Кораблями-роботами.
– Мы же будем в скафандрах. – Гветер был искренне озадачен.
– Я не хочу нести ответственность, – процедила Тай.
– Но разве ее понесешь ты? – спросил еще более озадаченный Гветер. – Ее разделим мы все. Беттон – член экипажа. Не понимаю.
– Я знала, что ты не поймешь, – бросила Тай, повернулась к ним спиной и вышла. Мужчина и мальчик остались; Гветер смотрел вслед Тай, а Беттон – на ковер.
– Мне очень жаль, – пробормотал Беттон.
