по сторонам.
Татарин кивнул, давая понять, что понял Андрея, и нырнул в толпу, растворившись в ней. А вельможа чинно прошествовал по улице, в сопровождении своей свиты, состоящей из нескольких невольников-охранников. Молодого парня увели, вместе с несколькими, такими же юными невольниками с симпатичными мордашками.
Толстый халат погасил удар плети, но чувство поруганной чести – ничто по сравнению с болью. Андрей оправился, наорав со злости на объявившегося Ваньку. Андрей потом, не торгуясь, предложил хозяину невольников столько золота, что тот без всякого аукциона согласился продать рабов. Еще бы, при дворе шехрияра[94] осман такую цену платят за отменных рабов, а тут всякий сброд.
Работорговец настолько обрадовался, что сам заплатил за Андрея пошлину. Князю выдали документ на обладание рабами, а самих рабов поместили в отдельный загон. Будет покидать город – невольников вернут, а пока будь любезен заплати за их содержание. Да за такие деньги рабов должны кормить разносолами, а не пасте[95], сваренной на воде!
Старика Андрей собрался отпустить на волю, но выяснилось, что делается это иначе, чем на Руси. Пришлось опять тащиться к базарному чиновнику, делать запись в книге учета и платить пошлину. Небольшие сомнения, того возникли в правоспособности Андрея совершать подобный акт, все-таки он действовал от имени Луки, выступающего хозяином купленных невольников, но парочка турецких дукатов, преподнесенных со всем почтением, подтвердили правомочность Андрея.
Возвращался он с базара в дурном настроении. Старик плелся позади с понурым видом, Ванька, предупрежденный о молчании, об инциденте на базаре молчал всю дорогу. В Булате Андрей абсолютно уверен, татарин не проговориться а вот грек… Пришлось припугнуть. И Андрей не знал, что сильней подействовало на набожного грека, то ли угроза смерти, то ли ее разновидность. Андрей без задней мысли, пригрозил утопить его, если он хоть слово, хоть полслова молвит о княжеском позоре. Угроза подействовала.
Совсем случайно князь обратил внимание на стайку детей, дравшуюся за брошенный им надсмотрщиком каравай грубого хлеба. Андрей остановился, с интересом рассматривая ребят. Мальцы совсем. Лет семь-десять. От силы – двенадцать.
– Почем мальцы? – поинтересовался Андрей у надсмотрщика.
Ванька стоял, задумавшись, пропустив вопрос господина мимо ушей. Пришлось отвесить тумака, чтоб ворон не считал.
– Это к хозяину, – неожиданно по-русски ответил громила-надсмотрщик.
Андрей обратил внимание на отсутствие у него нательного креста. Значит, обасурманился паршивец.
– Так позови его! – велел князь, презрительно кривя губы.
Хозяин оказался под стать своему рабу или слуге. Ничего тюркского на его лице не наблюдалось, разве что чалма, венчавшая сытую, холеную рожу. Короткие ножки, обутые в красные сапожки, шаровары из дорогой материи, дорогой просторный халат, под полами которого работорговец пытался спрятать раздутое пузо. Персты рабовладельца унизаны перстнями с недешевыми каменьями. В общем, противный, мерзкий тип.
– Что ему надо? – спросил он своего ренегата по-франкски. Андрей без труда понял вопрос и ответил на его наречии, зря, что ли учил язык.
– Почем мальцы?
– Не продаются! – резко ответил работорговец.
– Как так? – удивился Андрей.
– Я повезу их самому султану, да продлит аллах его дни, – снизошел он до объяснений.
– Самому султану? – вновь удивился Андрей. – Зачем ему дети?
– Ты что, совсем полоумный? – вскипел торговец. – Продам в новое войско.
– В янычары продаст, – подсказал Ванька.
– Продай! – неожиданно для себя предложил Андрей.
– Сколько?
– Сколько скажешь. Плачу золотом.
– Сколько мальчишек хочешь купить? – уточнил торговец.
– Всех, – решился князь. – И этих тоже, – он указал на прилично одетых мальчишек, свободно прогуливающихся по отделенному от основной массы ребят загону.
– Эти не продаются, – помотал головой работорговец, помогая себе жестами.
Андрей давно уже понял, кто стоит перед ним. Такой же ренегат-генуэзец, как и его надсмотрщик. Воистину падаль сбивается в стаи.
– Чего так? Плачу золотом! – продолжал настаивать Андрей.
– Э-эээ… Этих я продам в султанский гарем, – торговец охотно объяснил причину отказа.
– Мальчишек? В гарем? – рассмеялся князь.
– Ты, видно, издалека приехал? – вопросом на вопрос ответил ренегат.
– У шехрияр два гарема, – вновь пришел на помощь Ванька. – Женский, а в другом – мальчики.
