– Скоро увидимся, малыш, – шепчу я, неохотно отпуская его руку.
Иден исчезает в вагоне. Еще несколько секунд – и состав трогается, увозя первую волну эвакуации к западному побережью Республики, а в ушах у меня все еще звучат слова Идена.
«Я, пожалуй, хочу помочь».
Поезд уходит, и я некоторое время сижу в одиночестве, снова и снова проговаривая про себя слова брата. Теперь я его опекун, у меня есть все права, чтобы защитить его от зла, и после того, что я сделал для спасения Идена, ни черта я не позволю Республике снова упечь его в лаборатории. Я закрываю глаза, зарываясь пальцами в волосы.
Спустя какое-то время я возвращаюсь к помещению, где находятся Патриоты. Дверь открыта. Я вхожу внутрь. Паскао перестает разминать руки, а Тесс поднимает на меня глаза – она заканчивает перевязывать плечо раненой девушки.
– Так что, ребята, – говорю я, глядя на Тесс, – вы вернулись в город, чтобы задать Колониям перцу?
Тесс опускает глаза.
– Какая разница, если нас не пускают в бой, – пожимает плечами Паскао. – А что, у тебя есть какие-то соображения?
– Президент дал добро, – отвечаю я. – Он считает, пока вас буду возглавлять я, мы точно не станем воевать с Республикой.
Дурацкие опасения. Ведь в их руках мой брат.
На лице Паскао появляется осторожная улыбка.
– Так-так. Похоже, намечается хорошая заварушка, – ухмыляется он. – Так что у тебя на уме?
Я засовываю руки в карманы и напускаю на себя самоуверенный вид:
– То, что у меня всегда хорошо получалось.
Джун
Мы в самолете Президента, взявшего курс на Росс-Сити в Антарктиде.
Я сижу напротив Андена. Олли лежит у моих ног. Два других принцепс-электа в соседнем отсеке, отделенном от нас стеклом (3 ? 6 футов, пуленепробиваемое, герб Республики вырезан на обращенной ко мне стороне, судя по кромкам резьбы). За иллюминатором кристально-голубое небо, а внизу – одеяло облаков. С минуты на минуту мы почувствуем, как самолет пойдет на снижение, и увидим обширную столицу Антарктиды.
Бо?льшую часть перелета я молчу, слушаю бесконечные переговоры Андена с Денвером – ему докладывают о ходе военных действий. И только когда мы почти достигаем антарктических вод, Анден наконец замолкает. Я смотрю, как свет обрисовывает молодое лицо, на котором отражается весь груз забот, легший на его плечи.
– Какова история наших отношений с Антарктидой? – спрашиваю я спустя некоторое время.
На самом деле это значит: «Вы и в самом деле думаете, что они нам помогут?» Но такой вопрос не имеет смысла, поскольку на него нет ответа.
Анден отворачивается от иллюминатора и устремляет на меня свои зеленые глаза:
– Антарктида поддерживает нас. Несколько десятилетий мы получали от нее международную помощь. Наша экономика недостаточно сильна, чтобы существовать независимо.
Все еще с трудом верится, что наша страна, которую я считала такой мощной, на самом деле борется за выживание.
– А какие у нас отношения теперь?
Президент не сводит с меня глаз. Взгляд напряженный, но лицо по-прежнему спокойно.
– Антарктида обещает удвоить помощь, если мы предложим соглашение, которое заставило бы Колонии снова сесть за стол переговоров. И они угрожают сократить помощь вдвое, если до конца года у нас не будет соглашения. – Он делает паузу. – Поэтому наша задача убедить их не только предоставить нам военную помощь, но и не снижать экономическую.
Нам придется объяснить, почему все разваливается на части. Я судорожно сглатываю:
– Почему Антарктида?
– Она давно соперничает с Африкой, – отвечает Анден. – Если кто и способен помочь нам выиграть войну против Колоний и Африки, то только она.
Он наклоняется вперед, упирается локтями в колени. Его руки в перчатках всего в футе от моих ног.
– Посмотрим, как пойдут дела. Мы должны им кучу денег, и в последние годы они не очень-то нами довольны.
– Вы когда-нибудь встречались с президентом лично? – спрашиваю я.
– Я сопровождал отца во время его визитов в Антарктиду. – Анден заигрывает со мной улыбкой, отчего все внутри вдруг приходит в трепет. – Он умел очаровывать партнеров по переговорам. Вы полагаете, у меня есть шанс?
Скрытый смысл его вопроса очевиден – он говорит не об Антарктиде.
