– Да, она такая, – улыбаюсь я. – Когда все закончится, может быть, будете гулять вместе. Вы подружитесь.
Если мы все останемся живы, добавляю я про себя, но тут же гоню эту мысль. Черт, с каждым днем мне все труднее верить в будущее.
На этом наш разговор заканчивается, но Иден не убирает руку, которую я крепко держу в своей. Глаза его закрыты. Спустя какое-то время ритм его дыхания меняется – он засыпает, его пальцы расслабляются. Я натягиваю брату одеяло по самый подбородок, еще несколько секунд смотрю на него, потом встаю. Что ж, по крайней мере, сон у него крепкий. У меня – нет. В последние два дня сплю урывками – по часу, по два. После каждого очередного кошмара мне необходимо прогуляться, прежде чем улечься снова. Тупая головная боль всегда со мной, неизменный спутник, напоминающий о моих тикающих часах.
Я открываю дверь и тихо выскальзываю из палаты. В коридоре лишь несколько медсестер и Паскао. Увидев меня, Паскао встает и улыбается во весь рот:
– Остальные уже на позициях. У нас в общей сложности около двух десятков неуловимых, чертят условные знаки в секторах. Думаю, и нам пора двигать.
– Готов встряхнуть людей? – шутливо спрашиваю я, когда мы идем по коридору.
– Кости ломит от нетерпения!
Паскао распахивает двойную дверь в конце коридора – мы выходим в обширный зал ожидания, потом в пустую палату, где свет еще не горит. Он щелкает выключателем. Что-то лежит на кровати. Два костюма, темных с серыми кромками, оба аккуратно разложены на стерильных одеялах. Рядом с костюмами нечто похожее на пистолеты. Я перевожу взгляд на Паскао, а он засовывает руки в карманы.
– Посмотри-ка, – тихо говорит он. – Когда мы с Бакстером и несколькими республиканскими солдатами сегодня утром обменивались мыслями, те решили одолжить неуловимым костюмы. Тебе такой особенно нужен. Джун говорит, она использует костюмы и такие вот авиапускачи, чтобы быстро и незаметно передвигаться по городу. Держи, надевай.
Он кидает мне костюм. Ничего особенного в нем не вижу, но решаю поверить Паскао на слово.
– Я буду в соседней комнате, – говорит Паскао.
Он набрасывает костюм себе на плечо и, проходя мимо, обнимает меня за плечи:
– С этими штуками мы за ночь обслужим весь Лос-Анджелес.
Я собираюсь сказать, что из-за лекарств и головной боли у меня уже нет прежних сил и я вряд ли смогу держаться его темпа, но Паскао уже за дверью, а я остаюсь в комнате один. Снова разглядываю костюм, потом расстегиваю на себе рубашку.
Комбинезон на удивление легок, он удобно облегает тело от стоп до шеи, где застегивается на молнию. Я поправляю его на коленях и локтях, потом делаю несколько шагов. Потрясающе – руки и ноги будто стали сильнее. Гораздо сильнее. Я подскакиваю. Костюм компенсирует почти весь мой вес, и я без всякого труда прыгаю выше кровати. Сгибаю одну руку, потом другую. В них, кажется, хватит сил поднять вещи более тяжелые, чем те, к которым я привык за последние несколько месяцев. Меня вдруг охватывает эйфория.
Да я в нем и бегать могу!
Паскао стучит в дверь и входит уже одетый.
– Ну, как ощущения, красавчик? – улыбается он, оглядывая меня. – Хорошо сидит!
– Они для чего? – спрашиваю я, проверяя, что еще могу делать.
– А ты как думаешь? Обычно Республика выдает такие костюмы солдатам при выполнении заданий, требующих больших физических усилий. Там имеются специальные подпружиненные суставные соединения в коленях, локтях. Иными словами, в таком костюме ты настоящий циркач-акробат.
Невероятно! Теперь, после подсказки Паскао, я чувствую, как пружины помогают сгибаться и разгибаться рукам в локтях, как они увеличивают толчковую силу коленей.
– Здорово! Просто здорово! Кажется, я снова могу карабкаться по стенам.
– Я вот что думаю… – Паскао снова понижает голос до шепота; его беззаботность исчезает. – Если Колонии высадят десант с воздухолетов в Лос- Анджелесе после того, как Президент объявит о капитуляции, войска Республики должны будут занять позиции, подходящие для внезапной атаки. Они смогут вывести из строя почти всю технику, а Колонии даже понять не успеют, что с ними случилось. Я поведу Патриотов вместе с республиканскими подразделениями, мы заминируем посадочные доки, чтобы взорвать корабли, которые там сядут.
– Неплохой план.
Я осторожно сгибаю руку в локте, удивляясь той силе, которую придает мне комбинезон. Сердце стучит в груди. Если я ошибусь и канцлер догадается о наших замыслах, Республика потеряет преимущество ложной капитуляции. У нас есть только одна попытка.
Мы раскрываем раздвижные двери и выходим на балкон. Прохладный ночной воздух освежает меня, смягчает скорбь и напряжение нескольких последних дней. В этом костюме я чувствую себя почти как в прежние времена. Я оглядываю соседнее здание.
– Ну что, попробуем? – спрашиваю я Паскао, поднимая пускач на плечо.
Паскао кидает мне баллончик с ярко-красной аэрозольной краской.
