наманганского велайята. Надо сказать, что в жизни это был гнусный и мерзкий человек, даже внешне.
И он был испуган. Он был так испуган, что обделался, едва мы зашли к нему.
– Салам алейкум, досточтимый… – сказал амир Ильяс.
– Ильяс? – глаза досточтимого лезли из орбит. – Что ты тут делаешь? Что за кяфир с тобой?
– Этот кяфир достойнее тебя, сын свиньи! – резко сказал Ильяс. – По крайней мере, он не лицемерит и следует заповедям той религии, в которую верит. А какой религии следуешь ты, гнусный извращенец, педераст? Весь базар говорит о тебе и той мерзости, что ты делаешь.
– О, Аллах, и ты веришь тому, что говорят на базаре?
– Влад… – сказал амир Ильяс, – поищи-ка по комнате…
Пока амир Ильяс держал алима под прицелом, я обшарил комнату. Первым попался пистолет – небольшой, никелированный. Вторым планшет марки NEO, большого размера. Я предположил, что вряд ли досточтимый алим утрудил себя установкой пароля и не ошибся. Видеозаписи в двухмерном формате были прямо на рабочем столе, я включил первую попавшуюся – сайт «Невинные шалости школьников».
Гомосексуальная порнография с детьми.
Я бросил планшет на одеяло, не выключая.
– Что скажешь? Разве ты не знаешь, что это ненавистно Аллаху? Разве ты не знаешь, что сказал Пророк, да приветствует его Аллах: убейте того, кто делает, и убейте того, с кем делают?
– Кто ты такой, чтобы меня обвинять?
– Я тот, чьих детей ты убил.
– Аллах…
Дверь открылась, я машинально среагировал, вскинув автомат. Это был амир Ислам.
– Ислам-эфенди, во имя Аллаха… – выкрикнул алим.
Вместо ответа раздалось два хлопка.
– Не упоминай имени Аллаха, – сказал амир Ильяс и плюнул на труп досточтимого алима Абу Икрама аль-Шами ас-ваххаби, – у тебя нет на это права. Аллах отвернется и плюнет… когда увидит тебя…
Аллаху Акбар.
Амир Ильяс поднял глаза к потолку и начал снова произносить ду’а. Я подошел к амиру Исламу.
– Надо уходить отсюда. Сейчас сюда сбежится весь долбаный город.
Тот кивнул.
– Один вопрос, – сказал я.
…
– Почему алим воззвал к вам, когда вы зашли?
Амир Ислам помедлил, перед тем как отвечать.
– Полагаю, вы умнее, чем я думал. Он давно был моим агентом, у меня были записи на него. Если бы записи выбросили на базар, люди разорвали бы его во время очередного намаза.
– Если у вас были записи, – спросил я, – и вы держали его на крючке, зачем же было его убивать? Он был под контролем.
– По двум причинам. Первая – я должен был проверить Ильяса. Видите ли… я сделал несколько снимков там… этого никто не заметил. Если он начнет играть свою игру, я распространю эти снимки. Из которых следует, что он убил алима.
– Думаете, сработает?
– В Багдаде сидят и переводят воздух такие же алимы. Они могут простить многое – но они никогда не простят того, кто убил одного из них.
Умно.
– Это первая причина. А вторая?
– Вторая? Вторая в том, что он мне уже не был нужен. Мы выходим на финишную прямую. Скоро игра пойдет в открытую. И мне будет нужна не поддержка Багдада, а поддержка населения. Как я ее получу, если в мечетях, в медресе будут сидеть такие ублюдки, как этот извращенец, о котором анекдоты идут по всем рынкам долины. Людям нужны перемены, но не только. Людям нужно вновь поверить в Аллаха, стать благочестивыми. Когда про благочестие говорит тип, трахающий маленьких детей, верится с трудом.
– Кто же будет новым алимом?
– А вы не поняли? Алимом будет Ильяс. Праведник – его называют так люди. Пусть он будет алимом всего нашего государства. И пусть люди ему верят. Так будет правильно.
– Один момент. Ранее вы говорили, что Ильяс будет военным амиром и главнокомандующим. Эти две должности нельзя будет совмещать.
– Верно.
