Улицы были привычно многолюдны. Народ стекался к намазу…
Неладное начало происходить, когда «Хаммер» с вооруженными охранниками подкатил к мечети. На ней было привычно много людей, но некоторые из них были с огнестрельным оружием, а некоторые из них – с палками и прочим холодным оружием. При том, что в мечеть с оружием входить нельзя, и совершать намаз нельзя – надо отложить оружие в сторону. И, как только алим вышел из машины, наступила нехорошая тишина, а когда он попытался пройти к мечети, несколько человек, которых он раньше никогда здесь не видел, загородили ему дорогу.
Охранник попытался проложить дорогу ударами приклада, но толпа густела вокруг, шумя, как встревоженный улей.
– В чем дело? – спросил алим и поморщился от духоты и снова подкатившей к горлу тошноты. – Идите на намаз.
В этот момент включился поставленный на определенное время магнитофон, и над площадью перед мечетью поплыл густой, как мед, азан – призыв к намазу…
Только никто не совершил омовение, не расстелил саджаду – коврик для намаза…
Люди стояли и смотрели на него.
– Скажи-ка нам, алим! – сказал один из мужчин. – Сколько закята заплатил в прошлом году Анвар, который владеет землями на север от города. И как ты считал этот закят?
– Я не помню. – искренне сказал алим. – И разве сейчас время, чтобы считать закят.
– А я тебе скажу. Он заплатил полторы тысячи динаров. И еще шесть тысяч динаров он отдал тебе…
Толпа подступала.
– И куда ты их потратил?
– Ты лжешь! – крикнул алим. – Люди, этот человек лжет! Кто он?!
– Может, на харам, которым несет от тебя?!
Водитель «Хаммера», понимая, что дело дрянь, открыл люк и показался из машины по плечи, держа в руках пулемет – китайскую копию «Миними». Но выстрелить не успел – почти бесшумная пуля, прилетевшая неизвестно откуда, поразила его в голову, и он упал обратно в «Хаммер».
– Люди! – крикнул алим. – Слушайте меня!
– Смерть всем тиранам! – выкрикнул неизвестный.
Один из охранников, попытался выстрелить из пистолета, оставив бесполезный в такой тесноте автомат, но неизвестный с поразительной ловкостью подбил его, и охранник упал. И тут толпа набросилась на алима и его охранников…
Алиму Абдулле Аслахи не суждено было стать шахидом на пути Аллаха – Аллах Всевышний наградил его мучительной смертью. Его зверски избили и несколько раз изнасиловали, а потом его и его охранников переехали тем самым китайским «Хаммером» – и оставили на площади. Потом разъяренная толпа бросилась к дому алима – грабить…
В тот же самый день в Садыкала информация о произошедшем в Фергане и происходящем по всему региону – уже была известна Салему Мамад-Беку, теневому хозяину города…
А Салем Мамад-Бек был таким человеком, которого не обойти, не объехать, и потому, прежде чем рассказывать дальше, стоит сказать несколько слов и о нем.
Дед Салема Мамад-Бека был секретарем ЦК КПСС – тогда Ходжент еще назывался Ленинабад и в республике говорили: «Ленинабад правит, Куляб охраняет, Памир танцует, а Каратегин торгует». Выходцы из Ленинабада правили союзной республикой как средневековым ханством, но так как они отстегивали в Москву – на это закрывали глаза.
Отец Салема Мамад-Бека был одновременно предпринимателем, акимом области и доверенным лицом Президента. Он совершил хадж в Мекку, но не верил ни в кого и ни во что, и в Москве у него была еще одна семья.
Сам Салем Мамад-Бек был одновременно купцом, исламским экстремистом, рабовладельцем и землевладельцем. Денег у него было столько, что в любом серьезном деле мимо него все равно никак было не пройти.
У него был исламский банк, то есть банк, финансирующий на шариатских условиях, путем вхождения в долю или обратного выкупа, а не под процент – он назывался Мамад исламик банк и находился в лучшем здании города – бывшей Национальной библиотеке. Но самого Салема Мамад-Бека там почти никогда не бывало.
Салем Мамад-Бек большую часть своего дня проводил в пристрое к чайхане Рохат, лучшей чайхане в Садыкала. Там к нему приходили с отчетом, там он взимал долги и давал в долг, там же он решал судьбы многих людей. Там он питался – ему время от времени приносили порцию лагмана из общего котла, заваривали зеленый чай с медом и молоком. Несмотря на статус одного из богатейших людей Центральной Азии, он проводил время именно здесь, в пристрое, с гудящим кондиционером, обшарпанным столом и грязным окном, через которое едва сочится солнечный свет. Ему здесь было комфортно, и он не видел причин ничего менять.
Сейчас он, держа на столе модерновый «Йотафон», говорил с человеком, который находился за тысячу километров от него.
– …все так, эфенди…
