– Ислам… – сказал он, – Ислам… тебя ведь так зовут?
– Да, эфенди.
– Хорошее имя. Такое же, как название нашей религии. Ты ведь мусульманин?
– Да, эфенди, и всегда им буду.
– Это хорошо. Аллах любит верных. А свою женщину ты тоже обратил в истинную веру?
– Нет… она сама…
– Сама…
Старец встал. Он был сухим, как палка, но держался прямо.
– Вера опасна без знания. Вера без знания подобна воде без берегов. Она затопит поля и сделается бедствием.
– Твоя женщина, – сказал отец, – приняла ислам без разрешения отца. Она ходит не в мечеть, а в подпольную молельню.
– Но она искренне верит!
– Искренне верит?! И трахается с тобой без брака?! – крикнул отец.
Снова заговорил старец:
– Ислам… ты слушаешь меня?
…
– Мы все были молодыми… – старик закашлялся, – и горе тем, кто не помнит, как быть молодым, они похоронили себя еще до своей смерти. Но конь молодости нуждается в узде разума и опыта. Сейчас развелось много проповедников, которые сеют зло. Они приходят и говорят:… «Вы можете не соблюдать то, что предписано Кораном в качестве обязательного. Вы можете носить запрещенную одежду, слушать запрещенную музыку и делать друг с другом то, что запрещено К’ъураном. Но взамен… вы должны оказать Аллаху одну маленькую услугу…»
…
– Догадываешься, какую?
Ислам догадывался. В Ливане пока было относительно спокойно, но это напоминало каменную корку, под которой кипел вулкан. Палестинское сопротивление – а именно оно стало причиной предыдущей бойни, унесшей сотни тысяч жизней, – все больше теряло свое влияние и отступало на задний план. Национализм палестинцев, ярость и ненависть арабского мира по отношению к Израилю все больше отступали на задний план перед гигантским многовековым расколом, пролегающим по всему Востоку и делящему его на суннитский и шиитский. Этот раскол впервые так трагически проявился в Ираке – мало кто знает, что из нескольких сот тысяч иракцев, погибших во время оккупации страны американцами, вряд ли даже десятая часть была убита американцами. Они были убиты своими соплеменниками в страшной религиозной бойне, когда шиитские и суннитские кварталы в пределах одного города обстреливали друг друга из минометов и гранатометов, создавали отряды самообороны, на улицах каждый день находили трупы, часто со следами пыток. Полицейских (точнее, легализовавшиеся отряды самообороны) звали «моникаи» – у них была западная форма, штаны с ширинкой, и потому их так и называли, в честь Моники Левински и знаменитого скандала, широко в свое время распиаренного в арабской прессе, – они ничего не делали, а то и сами принимали участие в пытках и убийствах…
В Сирии всего несколько лет спустя ситуация повторилась в более угрожающей форме. Там объединились шииты, алавиты и христиане против суннитов, и нормой стала ситуация, когда на одной стороне выступают военные Асада, боевики проправительственных формирований Шабиха, иранские и российские военные советники, боевики Корпуса стражей исламской революции, военизированные формирования Хезбаллы, с воздуха все это прикрывает американская и французская авиация – и они воюют против местных националистов, Аль-Каиды, Исламского государства, иракских боевиков-суннитов, исламских интернациональных бригад со всего мира, коммандос из Иордании, Саудовской Аравии, Турции, Великобритании и советников из МИ6 и ЦРУ. В Сирии впервые сложилась такая ситуация, когда одни террористические группировки начали воевать против других террористических группировок, а террористы, ополченцы, добровольцы и солдаты регулярной армии оказались в одном строю. И Ливан – в силу вовлеченности в сирийскую жизнь, в силу того, что войска Асада больше двадцати лет стояли в Ливане, в силу общей границы – просто не мог оставаться в стороне от всего этого. Раньше мусульмане в Ливане были едины, и они составляли большинство, но теперь все чаще возникал вопрос: а ты какой мусульманин? Шиит или суннит? В лагерях беженцев, существующих уже несколько десятков лет, возникли тайные ячейки Аль-Каиды и Исламского государства, в них свирепствовала палестинская контрразведка, убивая и пытая по малейшему подозрению. Ячейки Аль-Каиды появились и в самом Бейруте… в конце концов, террор тут был знаком как нигде. И скорее всего, в одной из них была и Марина.
Да, Ислам хорошо догадывался какую.
– Как ты думаешь, Аллах стал бы торговаться так, как торгуются эти негодяи? Доволен был бы Аллах тем, что правоверные вышли на джихад и тут же забыли о разрешенном и запрещенном?
…
– Отвечай нашему гостю! – крикнул отец.
– Нет.
