Камера два на три метра, лежак да нужник. Наверняка отсидка затягивается намеренно. Меодолан оказался неплохим психологом.
Томительное ожидание изводило не меньше изуверской пытки. В голову лезли мысли о миллионах сидельцах, замученных как в местных тюрьмах, так и в узилищах привычного земного мира. Да что там застенки?! Вся человеческая история теперь представлялась непрерывной цепью различных преступлений, бесконечной дорогой в никуда, вымощенной миллиардами костяков, страданиями и болью умерших до срока. И всё ради чего, ради каких высоких идеалов?
От этих размышлений Алексей едва не свихнулся. Его вовремя спас лязг железного засова. Дверь медленно отворилась, и на пороге показался наёмник с факелом.
– Хватит дрыхнуть, поднимайся, – сквозь зубы процедил страж.
От неожиданности великий герцог замер на мгновение, но быстро пришёл в себя, соскочил с кровати. Он был готов кинуться к солдату и обнять служивого на радостях. Наконец-то хоть какое-то изменение в затхлом болоте. К добру или к худу? Да какая разница?!
Подгонять следопыта не пришлось. Он с удовольствием бы сейчас отправился даже к чёрту в пасть, лишь бы поскорее убраться из сырой и вонючей тюремной камеры.
В коридорах замка царила тьма и тишина. Чадящие факелы выхватывали из вечного мрака лишь небольшие куски стен да пола. Этого вполне хватало, чтобы не сломать ноги, но недоставало осмотреться и составить впечатление о внутреннем устройстве цитадели, о многочисленных ходах в её чреве. Для себя Алексей сравнивал крепость со старой иконой, изъеденной шашелем. И ему, как стороннему наблюдателю, стала ведома только малая часть тех нор. А сколько оставалось скрытого от чужого взора, сколько пыточных камер, погребов и залов?
Но сейчас следопыта волновало иное. Куда его ведут? Натурально, на допрос к брату Меодолану. Даже предмет разговора не представлялся загадкой. Интересовал итог беседы. Вот здесь сохранялась интрига. И её развязка не выглядела столь однозначной, как ранее.
Следопыт затруднялся сказать, сколь долго он провёл в странствиях по лабиринтам тайной резиденции купеческой гильдии. Возможно, минут пять, а быть может, целый час. В любом случае вздумай он бежать, то непременно заблудился бы. Но этому путешествию всё же пришёл конец, и великий герцог оказался в просторном полутёмном зале. Всё вокруг живо напоминало кабинет магистра Гвинедера. И впрямь обстоятельства той достопамятной встречи во многом походили на день сегодняшний. Однако Алексей нашёл и немало отличий. Так, зал гильдии намного превосходил по размерам покои главы братства «Две молнии». Стены терялись в полумраке, как в тумане. Стоило отметить разнообразную коллекцию холодного оружия да гобелены со сценами диковинных ристалищ. Возможно, они изображали сцены битв между д'айдрэ времён войны Огненного клинка или демонов, вырвавшихся из преисподней. Изображения отличались особой вычурностью. Веяло от них неким архаизмом, древностью и, как показалось, магией.
Кое-где на стенах были закреплены факелы. Горел камин. Посреди зала располагался длинный массивный стол из морёного дуба. Во время трапез за ним без особого труда разместилось бы человек двадцать. За дальним концом стола в резном кресле, на манер монаршего трона, непринуждённо закинув ногу на ногу, восседал брат Меодолан. Лицо его, красное от всполохов огня, выражало самодовольство и небрежность, отчего следопыт сообразил: мясник чувствует себя в замке полным хозяином и никого из начальства поблизости нет.
Перед слугой Шидельрота стоял кувшин, пара кубков и разнообразные кушанья в металлической посуде. Ноздри великого герцога уловили дразнящий запах дорогого вина и жареного мяса под аппетитным соусом. Меодолан пребывал в хорошем расположении духа. Сытость, покой, надёжная охрана, полумрак зала и собеседник, в погоне за которым множество агентов гильдии сбилось с ног, обещали интересный вечер. А там, как знать, повышение по службе и новые немалые выгоды.
Чтобы сделать такой вывод, Алексею хватило лишь одного беглого взгляда. Ему даже на мгновение показалось, что он проник в сознание тамарвалдца и прочёл его нехитрые мысли. Но догадка эта, как тень от пролетевшей хищной птицы, лишь скользнула по лицу великого герцога и тут же исчезла. Возможно, так только показалось, но арестант твёрдо решил не упрощать задачу Меодолану.
– Вот и свиделись вновь, Аль Эксей. – Речь мясника звучала немного невнятно, язык слегка заплетался. Должно быть, поверенный гильдии успел хорошо принять на грудь. – Ты уж извини… Ха-ха! Надо же, я прошу у тебя прощения! – юродствовал брат Меодолан. – Да, так вот, ты уж постой и послушай, а я буду говорить.
Попаданец нисколько не удивился повадкам торговца. В «Голом колесе» он был гостем. С ним вели разговор почти на равных. Сейчас, напротив, он являлся даже не пленником, а говорящим животным, товаром, за который уплатили круглую сумму, а потому всякий этикет и приличия излишни. Более того, от него могут требовать только подчинения, ведь судьба его решена, и упираться нет смысла.
– Так я и говорю, – продолжил агент Шидельрота, покончив с трапезой. – Ужина не обещаю, присесть не предлагаю. Сам понимаешь, времена нынче не те. Надо было раньше соглашаться, а не корчить из себя героя. Изволь видеть, ты полностью в нашей власти. Если в Тамарвалде ты мог рассчитывать на помощь Элидирга и этой, как её, девчонки-д'айдрэ, то теперь ты один против гильдии. А в её мощи ты убедился. Наши люди повсюду. Мы следили за тобой, вели, не выказывая до поры собственных замыслов…
– И потому решили отравить в придорожном трактире? – огрызнулся великий герцог.
– Не скрою, не всё шло гладко, – осклабился Меодолан. – Но ты сам виноват, упорствовал, не давал нам надежды. Да и девка твоя вечно путалась под ногами.
