Его спасло чудо. Вдруг правая рука продавила рыхлую породу и провалилась куда-то вниз, в пустоту. Из недр вырвалось яркое белое свечение. Чаролит!
Сергей вскочил, развернулся и несколькими движениями кирки расширил яму. Свет залил пещеру, превратив ее в сказочное подземное царство.
Сергей принялся вынимать из земли огромные самородки весом по двадцать килограммов. Телепортировал их на склад, снова откалывал куски породы и доставал чаролит, еще и еще.
В ту смену он выполнил норму на ура – собрал тысячу сорок три килограмма волшебного камня из одного месторождения. Больше Сергею так не везло никогда. Чтобы раздобыть требуемую тонну, нужно было найти двадцать-тридцать мест, где лежали самородки.
Смена длилась шестнадцать часов. Песиголовцы считали, что это идеальная продолжительность рабочего дня. По окончании смены каторжники поднимались на канатах из шахты, сдавали инструмент и мчались за пайком, который выдавался один раз в сутки.
Распределение кормежки проходило неподалеку от шахты. Сергей ожидал увидеть сцену как в фильмах про тюрьмы строгого режима: огромные кастрюли с вонючим варевом, супами с полугнилым мясом и кашей с червями. Ничего подобного не было. Пункт, где выдавался паек, представлял собой один здоровенный стол, на котором лежали черные полиэтиленовые пакеты. С одной стороны стола находился исполинский мешок с твердыми, как камень, ржаными сухарями; с другой – такой же мешок, но в нем вместо сухарей были коричневые мелко нарубленные палочки толщиной с карандаш. От них исходил запах плесени.
Песиголовец, стоявший за столом, отмерял полкилограмма сухарей и двести граммов палочек, ссыпал их разом в один пакет и отдавал каторжнику. Это был и обед, и завтрак, и ужин – три в одном.
Сергей удивленно уставился на коричневые палочки – никак не мог сообразить, что это. Ему помог один из заключенных:
– Это комбикорм для свиней. Просроченный, поэтому и воняет плесенью. Но ты хавай, не бойся – он питательный. Правда, первое время будет желудок вздуваться, поносить, может, даже вырвет пару раз… Но через две недели привыкнешь.
Сергея чуть не стошнило от одной мысли, что он будет питаться кормом для свиней. Он выбрал из пакета все сухари, а комбикорм отдал каторжнику, который его просветил. Тот усмехнулся:
– В первый день все такие переборчивые! Через месяц ты будешь считать комбикорм деликатесом и радоваться ему, как трюфелям с марципанами.
Следующим, что поразило Сергея, была вода, предназначенная каторжникам для питья. Рядом с шахтой тек мелкий ручей, глубиной в метр и шириной в два, покрытый слоем ила. На берегу валялись ржавые кружки, заключенные просто зачерпывали ими воду и пили – без какого-либа кипячения или фильтрации. Сергей тоже зачерпнул воды – и ужаснулся. Она была мутной, имела грязно-желтый цвет и воняла тухлятиной.
Увидев его замешательство, каторжник, уплетавший за обе щеки комбикорм, так и прыснул:
– Что, не похоже на божью росу, да? Скажу тебе по секрету – песиголовцы плюют в нее и ссут, когда приспичит. Ничего, зажми нос и пей. Лучше это, чем сдохнуть от обезвоживания.
Через десять минут надсмотрщики согнали каторжников в кучу ударами кнута и отвели на место ночлега. Здесь не было камер, как в тюрьме, – просто огромная яма, метров шесть в глубину, с отвесными стенами. Песиголовцы опустили в нее лестницу, и заключенные один за другим быстро спустились вниз. Лестницу убрали, и яму сверху накрыли решеткой.
Светящийся камень над подземным городом погас, и все вокруг погрузилось во тьму.
Ясное дело, что ни кроватей, ни примитивного настила из досок по типу тюремных нар в темнице не было. Спали каторжники на голой земле. А поскольку места было немного, приходилось ухищряться, свертываться калачиком, ложиться паззлами, скрючиваться в три погибели…
Туалета в темнице не было – для естественной нужды имелись ведра. Так как из-за еды почти у всех заключенных была диарея, ни одно из ведер не простаивало пустым. Выносили импровизированные ночные горшки только на следующий день, поэтому всю ночь каторжники дышали едким аммиачным запахом фекалий.
Спали каторжники, как правило, шесть часов. Сергей обычно не видел сновидений – просто проваливался в холодное беспамятство. Но иногда ему снилась Настя, из груди которой росли розы…
«Утро» наступало, когда над городом загоралось искусственное солнце. Надсмотрщик три раза палил в воздух из пистолета и поднимал решетку. Если кто-то из заключенных, изможденный вчерашней работой, продолжал спать, надсмотрщик стрелял в землю рядом с ним. А если уже и это не действовало, он спускался вниз и бил соню кнутом…
Прошло четыре месяца. У Сергея не было никакой возможности взглянуть на себя в зеркало, но если бы такой шанс представился – он бы ни за что себя не узнал.
Его лицо почернело от шахтной пыли, которая въелась в кожу. Щеки впали, на лбу вздулись жилы от ежедневной непосильной работы. Под глазами появились морщины. Волосы отросли до плеч; немытые и нечесанные, они свалялись в сальные космы. Колючая патлатая борода закрыла нижнюю часть лица.
Но главные изменения произошли с глазами. Исчез живой блеск; иссушенные, красные, они были совершенно пустыми. Где-то в глубине читалась обреченность. Сергей смирился со всем, он ни о чем не думал, просто делал то, что был должен – как робот…
