неприятнее было выяснить, что расстояние от земли и до спины лошади – невероятная, просто головокружительная бездна! И держаться не за что… Мать, мать, мать! Спасите!
– Лео, не вертись, а то упадешь со Звездочки, – рассеянно посоветовала мне Яна, ведя на поводу этого копытного монстра. Я, разумеется, в этот момент был уже посажен на лошадь – спереди седла, и держаться оставалось лишь за коротко остриженную лошадиную гриву. Надо ли сказать, что после последних слов я вцепился в холку транспортного средства как ненормальный? Счастье еще, долбаная кобыла только всхрапнула – и все: видимо, «записанное» за средней княжной транспортное средство было привычно и не к таким выкрутасам наездника. Ну извини, лошадь, мне вот тоже нелегко – я уже раз в пятидесятый давлю так и рвущийся из горла вопрос: если я буду падать, успеет ли сестра меня поймать? Отличный у семьи Кано временный глава – «страшный», даже вроде как обученный темный маг, единственный в таком статусе на все побережье, которому через пару-тройку дней начинать принимать первых гостей-соседей… и которого на холку лошади забросила четырнадцатилетняя сестра-блондинка. Одной рукой, ага. Хорошо хоть не за шкирку…
– Мы готовы, господин, госпожа. – Седоусый дядька-сержант лет сорока пяти на вид (вот уж кто точно на свой возраст выглядит), явно красуясь, практически прогарцевал на своем жеребце от конюшни замковой дружины. Трое его подчиненных, парни в кольчугах и металлических шлемах, слегка смахивающих на памятные мне по родному миру каски, подъехали сразу за ним – шагом, без пафоса. – Врата отворены, можем выезжать.
– Отлично. – Сестра в одно движение вспорхнула в седло, вызвав у меня резкий укол зависти… зато у отряда сопровождения – совсем другие эмоции! Брони на юной магессе не было, а наряд для верховой езды… как я и говорил, мода в Раро во многом напоминала современную земную. Хотя на мой вкус, по сравнению со старшей княжной Кано, на Яне одежде было обтягивать почти нечего. Оно и понятно – какой бы средняя княжна не была акселераткой, ей пока всего четырнадцать… тем не менее молодая часть нашей «свиты» восхищенно пялилась. Извращенцы! Вот я вам… ой. Упс.
Проезд верхом по темному тоннелю вратной башни, спуск короткой кавалькады по подвесному мосту и первые несколько минут движения по дороге я практически пропустил: подчиняясь моей мимолетно явленной воле, ведьминский архив в очередной раз выдал порцию сведений… боже мой. Мужики. Никогда, слышите? – НИКОГДА не связывайтесь с ведьмами! Человеческий организм – тонкая штука, даже несмотря на то что его сложно сломать быстро, вывести из строя одну-единственную, такую важную функцию – не так уж сложно. Стоило ожидать, да… но, мать, мать, мать! ДВЕСТИ ТРИНАДЦАТЬ СПОСОБОВ!!! Если бы проклятые темные магессы так «копали» в сторону заклятий массового поражения или способов мгновенного убийства, уверен, черные маги перед магами света не проигрывали так решительно! Я в шоке… нет, я реально – в шоке! Господи боже…
Через несколько минут я пришел в себя достаточно, чтобы начать обращать внимание на окружающий пейзаж: стены замка за хвостами неторопливо рысящих (кажется, так правильно говорить?) по дороге лошадей медленно уменьшались, зато спереди, за пройденной стеной лесополосы, сплошь состоящей из деревьев вроде ив, появились первые поля. Зеленые, разумеется, – до времени сбора урожая было еще далеко. Поля небольшие – не гигантские квадраты и прямоугольники от дороги и до темной полоски у горизонта, как я привык по Подмосковью, а этакие квадратики высоких темно- зеленых злаков, перемежающиеся разнотравьем, над которыми густо гудели насекомые-медосборщики, и зоны, засеянные самым обычным горохом, легко узнанным мною по характерным стручкам. Вся эта пастораль отклика в доставшейся от Леона памяти никакого не вызвала, ведьма-донор тоже, похоже, зналась только с дикорастущими растениями, зато я сам, внезапно для себя, вспомнил словечко «трехполье». Вроде этот термин означает чередование высадки растений и неиспользование в дальнейшем этой земли еще два года, причем один раз её распахивают и не засевают, а другой – вообще не трогают… эээ, откуда я это вообще знаю-то? Что-то такое… да это же из школьного учебника за седьмой класс по истории!
Я попытался припомнить, при каких обстоятельствах прочел столь сильно запавшую мне в голову фразу, разматывая виртуальный клубок воспоминаний о детстве, и неожиданно для себя нашел больше, чем рассчитывал. То ли перенос так перетряхнул информацию, то ли дело было в детском теле, но я буквально нырнул в собственную юность: уроки, на которых то безудержно хотелось провалиться сквозь пол от скуки, то безумно интересные – вот так, без полутонов, продленка и дом, родители, два волнистых попугайчика, жившие у в большой комнате и оравшие, едва взойдет солнце, на всю квартиру… А вот и более раннее детство: детский сад-«коробка» с уродскими серыми стенами, который тогда казался мне то ли замком, то ли тюрьмой, и помидоры, что выращивала старенькая даже тогда бабушка на балконе, прожившая половину жизни в деревне и так и не смирившаяся с тем, что «глупые городские» не понимают толк в собственном натуральном хозяйстве… помидоры, кстати, были объедение – но тогда я терпеть их не мог. Как, кстати, и свежий горох в стручках, который потом, уже в пору учебы в универе, покупал прямо с рук у бабок на Киевском вокзале – мыть его, в отличие от подозрительных семечек или липких казинаков сомнительной безопасности, было не надо…
В какой-то момент сознание, устав от образов, «всплыло» к реальности – и я огляделся окрест, что называется, новыми глазами. Пронзительно-голубое небо над головой, яркое солнце, пекущее не хуже родной звезды в летнем зените родной же планеты, все оттенки зелени на покатых холмах – я только теперь понял, что местность окрест замка Кано была похожа на застывшие океанические волны. Боже, я даже горы у горизонта углядел – а ведь их куда лучше было видно из донжона, но Леон намозоливший глаза пейзаж уже давно игнорировал… И ему, и ведьме, казненной княгиней, и сестрице, небрежно страхующей малолетнего главу семьи руками с зажатыми в них поводьями, и редким пейзанам, собирающим, судя по всему, горох, и кавалькаде охраны весь мир казался простым, логичным, даже, скорее, фоновым. Привычно бугрятся под лоснящимися шкурами отличных лошадей тугие мышцы, привычно обжимают ноги сапоги, а тело закрывает одежда – что обращать внимание? Весь мир – фон для мелких повседневных и крупных долговременных проблем, он есть и он – данность… для всех, кроме меня. Потому что для меня этот мир – ВТОРОЙ. И потому, что для ребенка пяти лет мир
