– Ума не приложу, почему.
– Я тоже, – вздохнул Милтон. – Поэтому Силуэт и предложила вам особую чашку.
Доктор нахмурился, разглядывая фарфоровое дно. По мнению Клары, чашка была совершенно обыкновенной.
– Биометрический аппарат сбора ДНК? – догадался Доктор.
– Анализирует слюну, пот и структуру клеток кожи, – кивнул Милтон. – А затем автоматически обрабатывает информацию и передает ее прямиком на мой компьютер. Результаты будут с минуты на минуту.
– Вы могли бы просто спросить, кто я.
– И надеяться, что вы ответите? Тем более – ответите правду?
– Как вы собираетесь чего-то добиться, если ни капли не верите людям? – нахмурилась Клара.
Казалось, этот вопрос искренне развеселил Милтона.
– Серьезно? Тогда скажите – только честно, – всегда ли Доктор был с вами откровенен? Отвечал на ваши вопросы? И отвечал правду?
Клара почувствовала, как отливает от лица кровь. В животе внезапно сжался холодный комок.
– А ведь вы его друг! Как видите, доверие ни к чему не ведет. Разве что к смерти.
– О да, о смерти вы знаете все, – парировала Клара. – Как насчет Билли Матерсона?
– Кого?
– Очень наглядная реакция, – тихо сказал Доктор. – Вы лишены моральных принципов и совершенно безразличны к судьбе тех, кого убили. Хотя правильнее будет сказать – кого убили ваши орудия. – Он подался вперед. – И все-таки, что стало с Матерсоном? И остальными бедолагами, которых прибрал к рукам ваш гробовщик?
– Мой кто?
– Парень, который высасывает из людей жизнь, а потом сливает ее в аквариум в библиотеке, – сказала Клара.
– А, вы про Эмпата! Чрезвычайно интересный образчик – хорошо, что вы о нем вспомнили. Это мое новейшее оружие. Новейшее и, без ложной скромности, величайшее.
– Боюсь, мы мыслим об оружии в разных категориях, – ответил Доктор.
Милтон проигнорировал его замечание и, откинувшись на спинку дивана, скрестил руки на груди.
– Когда я его подобрал, он был чрезвычайно беден. Да, он тоже работал на Ярмарке диковин – хотя на весьма низкой, я бы даже сказал, унизительной должности. Идеальные условия для вербовки. Знаете, я даже не спросил его имя.
– Дэвид Рутерфорд, – тихо сказала Силуэт.
Милтон сделал вид, что ничего не слышал.
– Он относился к числу людей, которые отчаянно хотят вписываться. Его состояние целиком зависело от настроения окружающих. Когда они веселились, он тоже чувствовал себя счастливым. Если же они горевали, на его плечи ложились все скорби мира. Он чувствовал то, что чувствуют другие, видел мир чужими глазами. Эмоционально он всегда находился в текущем моменте – гибкий и податливый, как глина.
– И что в этом плохого? – спросила Клара. – Похоже, он был весьма симпатичным человеком.
– О, не просто симпатичным! Эмпатичным. Разумеется, я не преминул усилить эту его способность.
Доктор подался вперед.
– И теперь он поглощает самую сильную эмоцию людей в момент их смерти. Выпивает их досуха и оставляет только пустую оболочку.
Милтон торжествующе вскинул палец в воздух.
– Именно!
– И что толку от такого оружия? – спросила Клара. – С тем же успехом их можно было заколоть ножом.
– Если верить Страксу, – сказал Доктор, – люди, которых он убивал, были злы. Очень, очень злы. Разочарованы, обижены на мир и преисполнены негодования по поводу своей участи.
– Этот город – богатейший в мире, – кивнул Милтон. – И беднейший тоже. Здесь живут самые счастливые – и самые несчастные. Те, кто полностью удовлетворен своей судьбой, и те, кто хочет поквитаться со всем миром.
– У Диккенса получалось лучше, – пробормотал Доктор.
– И что с того? – спросила Клара. – Эмпат забирает гнев этих людей?
– Гнев, ненависть, ярость.
– Не просто забирает, – нахмурился Доктор, – а собирает. Заключает в стеклянную сферу у вас в библиотеке.
– В которой создается – рождается – чистая ярость, – и Милтон, издав неожиданный смешок, вскочил на ноги. – Теперь это оружие.
– Это омерзительно, – возразил Доктор.
Но Милтон уже спешил к рабочему столу, на котором стоял тонкий, как лист, монитор. Несколько секунд он изучал данные на экране, а затем
