Это задание привело Света в оторопь.
И дело вовсе не в том, что он понятия не имел, каким образом великородных дам облачают в праздничные платья.
В конце концов, главной служанкой к младшей хозяйке назначена Радомира, а на Иву ложится лишь «принеси-подай-подержи». Детали одежды знать вовсе не обязательно…
Но мысль о том, что он окажется в непосредственной близости от обнаженного Снежаниного тела, вызвала в душе едва ли не панику.
Даже княгиня Цветана, отдававшая прислуге приказы на утреннем сборе, заметила состояние юной служанки:
– Что-то не так, Ива?
Свет опомнился и обнаружил, что персты его судорожно теребят лямки фартука.
– Нет-нет, ваша светлость. Извините, пожалуйста! – Свет повинно понурил голову.
Тем не менее княгиня прочитала ему короткую нотацию.
Прислуге надлежит с тщанием выслушивать хозяйку, не отвлекаясь на посторонние мысли. Вы не в зеленце, голуба моя!..
И тому подобное…
Выговорившись, старшая Нарышкина уплыла прочь.
Радомира показала ей в спину язык, а потом, когда домашние уже разбежались выполнять полученные указания, спросила Света:
– Вы, чай, не влюбились, душа моя? – И не удержавшись, прыснула. – Не в князя ли Сувора?
Свету тут же пришло в голову, что мнимое состояние влюбленности в молодого хозяина, с которым новая служанка и виделась-то однажды, за вчерашним ужином, будет оправдывать кое-какие странности в собственном поведении.
– Нет-нет! Разве можно?
Однако девичий голос его прозвучал таким тоном, что Радомира и на грош не поверила.
Что и требовалось…
– Быстро вы! Хотя младший хозяин – мужчина, вестимо, обаятельный. Он и мне по первости весьма нравился. – Лицо Радомиры расцвело улыбкой, в которой не было и капли ехидства.
«Это у меня удачно получилось, – обрадовался Свет. – Возможно, придумка окажется полезной. Радомира наверняка разнесет этот мусор по дому. А мы посмотрим, что из этого получится».
Потом ему подумалось, что для своего нынешнего положения он ведет себя слишком смело.
Без Силы – да еще в обличье младой девушки – он совершенно беззащитен. Ни заклинание не применить, ни за шпагу не схватиться!.. А впрочем, что ему сейчас грозит? Разве лишь Сувор, буде до него слухи дойдут, начнет приставать к молоденькой служаночке… Но вот когда начнет, тогда и будем выкручиваться! Или не будем…»
И новая идея посетила далеко не юный уже мозг, прячущийся в юной головке с волосами пшеничного цвета.
– Айда к княжне Снежане? – спросил он Радомиру. – Помогать наряжаться?
Та тряхнула иссиня-черной гривой:
– Нет, душа моя! Прежде чем княжне надевать на себя парадное платье, ей надо вымыться. Так что айда в баню!
На сей раз Свету удалось быстро справиться с оторопью.
Во всяком случае, Радомира ничего не заметила.
Да и в чем, собственно, проблема-то? Разве он не видел намыленные женские перси и все остальное в бане устюженского приюта? Разве сии части плоти порождали в нем то, что он испытал когда-то, давным-давно, оказавшись один на один с матерью Ясной?
Вот только в приютской бане не было рядом с ним Снежаны. А тут она окажется!
Ну и что? Давно уже понятно, что девичье тело, в котором он волей Мокоши теперь живет, вызвало в душе вполне определенные изменения, изрядно приглушив Перуновы желания.
«Вот и проверим себя», – подумал он. И сказал:
– Айда!
Проверка оказалась куда как справной.
Свет словно со стороны изучал и сравнивал три обнаженных тела.
На него произвели немалое впечатление тяжело колышущиеся перси Радомиры, но это была отнюдь не оценка, присущая мужчине.
Он время от времени опускал голову, поглядывая на свои хилые оттопырки с острыми розовыми сосками, и они вызывали у него странное расстройство – ибо выглядели блекло не только рядом с Радомириными прелестями.
Снежанины тоже давали им сто очков вперед.
Расстройство, как понимал Свет, было чисто женским и рождалось самой обычной завистью. Очередное влияние девичьего тела на мозг сорокатрехлетнего мужика…
